Лыжная прогулка (СИ)

Сашка вылез из машины первым, потянулся и зевнул, но потом съежился от мороза. Серёга проспался и теперь бодрствовал, а я, активно следя за дорогой, притомился. С неохотой я выбрался из тёплого танка, меня обдало ветром, как назло. Багажник щёлкнул, и мы открыли его. Питонов взвалил на себя свою переездную сумку и наклонился вперёд, я знал, что про себя он бранит мать за такую заботливость. Сашка помогал отцу выгружать лыжи, запихали они их, видно, легко, а вот с вытаскиванием возникли проблемы. И так, и сяк они на них давили, но те не поддавались, наверное, на кочке подлетели и застряли. Наконец, решились на отчаянные меры: Александр Тимофеевич налёг на лыжи так, что они изогнулись, как сетка на батуте, мне показалось, что дни их сочтены, но, наконец, их удалось вытащить.

Вдруг послышался звонкий, точно у молодой девушки голос, боковым зрением я приметил тёмную фигуру.

- Саня! Здорово! - к нам подскочил сухопарый, растрёпанный человек и обнял Александра Тимофеевича.

- Рад тебя видеть, дорогой мой друг! - сказал наш водитель, хлопая его по спине.

- Здравствуйте, Пётр Геннадиевич! - прокричали мы.

Это Жирнев. Он стоял в расстёгнутой, впопыхах накинутой куртке и синих галошах, с которых свисали грубые голые пятки.

- Все три твои? Я в последний раз одного видел... - растерянно произнёс Жирнев.

- Да уж, конечно. Я не такой, как ты: наделал себе четверых и не знаешь, чего с ними делать, - справился Александр Тимофеевич и стал подсмеиваться вместе с Жирневым. - Эти ребята за компанию приехали, друзья моего Сашки.

- А, ну друзей Ясеневых мы уважаем, отнесёмся с почётом и уважением, - сказал он и подмигнул нам.

- Ну, чего у вас? Рассказывай!

Мы поднатужились и пошли вслед за разговаривающими друзьями детства. Кто знает, может и я так же с пацанами буду идти впереди, а мои дети плестись сзади и восхищаться нами, как мы восхищаемся ими...

С того момента, как мы прибыли туда, я ощутил настоящий дух спорта. Все дорожки расчищены идеально, сугробы обрезаны острым краем лопаты так, чтобы их края образовывали прямой угол. Деревья ровно, без малейшей погрешности высажены вдоль двух массивных корпусов. За ними проглядывается спортивная площадка, похожая на нашу, но она гораздо более оборудованее. Помимо турника и брусьев, она включает в себя рукоход, столб для "флага", скамейку для пресса и гиперэкстензий, набор разных гирь, предусмотрительно стоящих на резине, а также низенькую перекладину, находящуюся сантиметрах в пятнадцати от земли (на ней очень удобно выполнять отжимания с уводом локтей вниз). Словом, я, как человек спортивный, захотел опробовать все снаряды, причём без исключения!

Рядом с парковкой, где мы оставили танк, располагалось здание, похожее на КПП, я признал в нём станцию выдачи лыж. Всю территорию обнесли высоким железным решётчатым забором, как будто за ним водились дикие звери, хотя мы были в каких-то пяти-семи километрах от города.

- Хорошую базу ты забабахал, - говорил Александр Тимофеевич, задирая голову вверх и разглядывая фасады зданий. - А земли для трасс вокруг много?

- Много, я с запасом взял, ещё б чуть-чуть и на саму базу не хватило, - Жирнев, вероятно, хотел продолжить, но замялся и уставился в сверкающий на солнце снег.

Небо прояснилось. Время уже ближе к вечеру. Морозец ослабел, по сравнению с утром он на градусов восемь меньше. Стало более или менее терпимо.

Заскрипела тяжёлая дверь, обитая кожей, и мы зашли в дальний от дороги корпус. В прихожей благоухало парафином, баночки которого лежали тут же, у входа, видимо, для того, чтобы дополнительно натирать лыжи, если не хватало скольжения. Вверху тускло горела лампочка. На ней я разобрал 1990. "Качественная лампочка!" - подумал я.

Корпус пронизывала широкая лестница, обеспечивающая быстрый и свободный проход даже с утра, когда занимающиеся здесь спортсмены с закрытыми глазами на автомате идут в столовую. Мы добрались до третьего этажа, где жил Жирнев и была приготовлена наша комната. Сашка метнул свои зимние унты на длиннющую полку для обуви и побежал по указанному направлению:

- Значит так, ребята, четвёртая дверь налево, - сказал Пётр Геннадиевич и скрылся вместе с отцом Сашки в своей комнате.

Я и Серёга повторили за Сашкой. Комнату нам дали, прямо скажем, не сахар. Противные жёсткие, скрипучие кровати, драный линолеум, от крючков под верхнюю одежду остались только шурупы, о которые и петельку немудрено порвать, от окна поддувало свежим, но жутко холодным воздухом. Мы отодвинули две двухъярусных кровати подальше от окна и заложили подоконник сумками, чтобы дуло поменьше. Вопреки нашим мыслям это не помогло...

Делать было нечего, все комнаты позанимали. Мы смирились с нашей судьбой и боролись с ненастьем. Благо, все имели свои тумбочки. Я ровненько уложил вещи и лёг прикомарить. Пока мы поднимались, Жирнев сообщил время ужина, так как обед, к сожалению, мы пропустили.