Lvl 3: Двойник. Part 1

— Уже нет, Коль, она ж в меня перекидывалась, а я — мужик, а раз она была мужиком, трахать — зашквар.

— Ну да, на зоне не поймут, — усмехнулась Сандра.

— Так, ну-ка отставить разговоры! — прикрикнул я. — Над моими загонами нельзя смеяться, они неприкосновенны.

— Величайший рок-музыкант всех времён и народов Мёрдок, — сказал вдруг Рома, остановившись.

— Во, учись у салаги, как ко мне обращаться нужно! — обрадовался я.

— Покажет, чего он стоит без группы и Дона, — продолжал Рома.

— А? — повернулся я.

— Сегодня вечером, в девять часов, на сцене «Бешеного апельсина». Бесплатный концерт. Будут продаваться записи.

Мы все остановились, потом подошли к Роме. А Рома стоял возле столба и нифига меня не чествовал. Просто читал объявление. С хорошо нарисованной моей рожей.

— Сэнди? — спросил я.

— Что? — воскликнула она. — Я бы тебе сказала!

— Ты могла сказать, да я забыл по пьяни.

— Очнитесь! — Дон постучал по объявлению пальцем. — «Чего он стоит без группы и Дона». Это она!

— Танигава?! — ахнули все.

— Ну да! Я так понял, что она хочет испортить Мёрдоку жизнь и рассорить нас с ним. Выступление не в моём кабаке, без группы…

— Вот же ж пидарасина! — воскликнул я, но не без восхищения.

А это изящный ход. Бля буду — изящный.

* * *

Дон и Сэнди, проводив нас в студию, ушли. Они занятые были, у них дела. А вот Коляныч — остался. Сказал, что будет меня защищать.

— Только сиди тут тихо, даже не перди, — предупредил я.

— Не боись, батя, я вообще не знаю, что такое «перди».

— Ну и молодец. Ну чё, ребята, погнали, что ли? Три-четыре, три-два-раз!

Сегодня пошло гораздо бодрее. Мы записали аж три песни так, что меня от них не тошнило. Рома подружился с метрономом и стучал настолько чётко, насколько это вообще возможно. Партии Иствуда ложились на его как родные. Вивьен тыкала клавиши с безупречным чувством ритма, свойственным машине, и при этом — с гармоничностью и душевностью, присущими человеку.

Ну а я просто был охеренным. Работа у меня такая. Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд видна, и на второй, и вообще, мы ребята видные — рок-звёзды!

— Перекур! — объявил я и, нащупав в инвентаре пачку, когда-то подаренную братом, вышел на улицу.

С таким бешеным темпом жизни даже курить забываю. Ну, оно и не удивительно. Год не курил, считай. Зависимости нет. Мест, где покурить можно, тоже особо не видать — не в курильню же бегать постоянно. Но тут, возле студии, была специальная зона для курения, значок я ещё в первый день заприметил. Наверное, Доброжелатель присобачил. Любит он меня.

— Типа круто идём! — радовался Рома. — Так скоро ваще альбом запишем, типа.

— Не сглазь, дебил, — сказал я, затянувшись. — Щас как застрянем…

— Бать, так чего делать-то будем с этой неписью? — спросил Коляныч.

— Так очевидно ж, — пожал я плечами. — Придём в «Апельсин» к девяти, дождёмся, пока она выползет на сцену, накинемся и от**здим. Я, чур, гитарой бью, у меня специальная есть. Тут главное не перепутать и не от**здить меня. Если заметите, что я сам себя п**жу — дайте мне п**ды, чтоб я перестал.

Тут я сам немного запутался и замолчал.

— Надо тебя как-то пометить, — задумчиво сказал Иствуд. — Например, повяжи мой шейный платок. А то действительно глупо получится. А непись эту нужно закрыть в тюрьму под ратушей. Из-за решётки она не сбежит. Доложим кураторам — и пусть разбираются. Это какой-то глобальный глюк, который не только тебе жизнь осложняет.

— Угу. Экси е**т, наполняя её нелепую душу беспочвенными надеждами, — кивнул я. — Ладно, пацаны. Покурили — пошли дальше работать.

И мы пошли. До девяти вечера оставалась ещё прорва времени, и мы работали, как проклятые.

Как я и предсказывал, застряли мы практически сразу, на песне «Мистер Кроули». Это был ещё один высер Вейдера. Он изуродовал цоевскую «Группу крови» до неузнаваемости, превратив её в гимн какому-то сатанисту и отморозку. Текст был до такой степени невменяемым, что я его даже запомнить не мог. Благо в интерфейсе был аналог блокнота, с которого я мог без палева читать текст прямо на выступлениях.

Спасала аранжировка. «Группу крови» я аранжировал так, что это был лютейший боевик, под который можно было скакать на ушах по столам, одновременно обсираясь, онанируя и моля господа о смерти. Так что слова, в принципе, были побоку.

Темп в песне был лютый, и, сказать по правде, не каждый барабанщик спид-блэк-метала вывез бы такое.

Ромыч вывозил. С трудом, с выпученными глазами и вываленным языком, но — вывозил. Иствуд уже обсирался. Вивьен никак не могла понять моих инструкций. Я орал гроулингом не только свою партию, но ещё и на всех своих подчинённых в перерывах.

На концертах многое сходило с рук. Но на записи хотелось сделать эталон.

— Ребята! — орал я. — Эта грёбаная хрень — это наша визитная карточка!

— Да это вообще полная чушь, а не песня! — орал в ответ Иствуд. — Её никто не понимает, на неё всем наплевать! Давай замедлим темп раза в три, а лучше вообще выкинем её из альбома.

— Ты просто не вывозишь, аниме, вот и бесишься, — самодовольно отозвался отдыхающий Ромыч.