Львиная грива

— Ясно видно, что глубина пореза неодинакова. Вот, например, эти кровяные пятна: одно здесь, другое там. А рана, находящаяся пониже, выглядит точно так же. Что это может означать?..

— Понятия не имею. А вы знаете?

— Может быть, знаю. А может быть, и нет. Вскоре я смогу ответить вам на этот вопрос подробнее. Если мы будем знать, чем были нанесены эти рубцы, то в конце концов найдем и самого преступника.

— Конечно, это нелепая мысль, — сказал полицейский, — но мне кажется, что если к спине прижать докрасна раскаленную сетку, то на скрещении прутьев окажутся те места, которые сильнее всего изранены.

— Великолепное сравнение. Или, например, очень жесткая плетка-девятихвостка с маленькими твердыми узелками.

— Боже мой, мистер Холмс, мне кажется, что вы угадали!

— Но это в равной степени может оказаться чем-то иным, мистер Бардл. Во всяком случае, ваши улики против Мэрдока слишком недостаточны, чтобы на их основании произвести арест. Кроме того, не забудьте о словах «львиная грива» [1].

— А может быть, Ян…

— Да, я думал о том, не похоже ли второе слово, произнесенное Макферсоном в агонии, на фамилию «Мэрдок». Но нет, Макферсон произнес его отчетливо, и я уверен, что это слово было «грива».

— Неужели не существует никакой другой версии, мистер Холмс?

— Может быть, и есть. Но я не хотел бы говорить о ней до тех пор, пока не соберу всего материала.

— Когда же это произойдет?

— Через час, а может быть, и раньше.

Бардл потер подбородок и нерешительно взглянул на меня.

— Я хотел бы знать, что вы имеете в виду, мистер Холмс. Может быть, это рыбачьи лодки?

— Нет, нет. Они были слишком далеко.

— Ну, хорошо, в таком случае, может быть, это Беллами и его могучий сынок? Не очень-то ведь они любили мистера Макферсона. Не они ли расправились с ним?

— Нет, нет, вы ничего из меня не вытянете, пока я не доведу дела до конца, — улыбаясь, сказал я. — А теперь, господин инспектор, у каждого из нас есть своя работа. Если вы захотите встретиться со мною здесь в полдень…

И тут произошло нечто ужасное, послужившее началом конца.

Я вдруг услышал, что входная дверь резкораспахнулась, в коридоре раздались чьи-то нетвердые шаги, и в комнату ввалился Ян Мэрдок — бледный, растрепанный, в расстегнутой одежде, хватаясь за мебель своими костлявыми руками, чтобы не упасть на пол.

— Брэнди, брэнди, — задыхаясь, проговорил он и со стоном упал на диван.

Он явился не один. За ним следом вбежал Стэкхэрст, без шляпы, запыхавшийся и почти такой же потрясенный, как Мэр дом.

— Да, да, брэнди, — крикнул он, — ведь он находится при последнем издыхании! Все, что я мог сделать, — это привести его сюда. По дороге он дважды терял сознание.

Полстакана спирта произвели удивительную перемену. Мэрдок приподнялся на локте и сбросил с плеч пиджак.

— Ради бога! Растительное масло, опий, морфий! — кричал он. — Дайте мне что-нибудь, чтобы облегчить эту дьявольскую боль!

Мы с инспектором громко вскрикнули. На обнаженном плече Мэрдока виднелся похожий на сетку красный узор, такой же самый, как тот, который оказался смертельным для Фитцроя Макферсона.

Но жестокие страдания причиняла Мэрдоку, видимо, не только израненная кожа, потому что несчастный перестал вдруг дышать, его лицо почернело, и затем, судорожно ловя воздух, он схватился рукой за сердце. По его лбу скатывались капли пота. Ежеминутно он мог скончаться. Мы вливали в его горло брэнди, и каждый глоток возвращал бедняге силы. Тампоны из ваты, смоченные в оливковом масле, успокаивали боль, причиняемую странными ранами. Наконец его голова тяжело упала на подушку. Измученный организм искал отдыха для восстановления запаса своих жизненных сил. Это был полусон, полуобморок, но все же он облегчал страдания.

Расспрашивать Мэрдока не имело смысла, поэтому, как только мы перестали опасаться за его жизнь, Стэкхэрст повернулся ко мне.

— Боже мой, — воскликнул он, — что это такое, Холмс? Что это?

— Где вы его нашли?

— На пляже. На том самом месте, где погиб несчастный Макферсон. Будь у Мэрдока такое же слабое сердце, как у Макферсона, он не находился бы сейчас здесь, с нами. Пока я вел его к вам, я не раз думал, что его песенка спета. До Гэйблс было слишком далеко, поэтому я привел его сюда.

— Вы увидели его на пляже?

— Я услышал его крик, когда шел по тропинке среди скал. Он стоял у края воды, шатаясь, как пьяный. Я сбежал вниз, набросил на него одежду и притащил сюда. Ради бога, Холмс, приложите все силы, не пожалейте труда, чтобы снять проклятие с этих мест, потому что жизнь стала здесь совершенно невыносимой. Неужели вы, известный всему миру человек, ничего не можете для нас сделать?

— Думаю, что могу. Пойдемте со мной! И вы, инспектор, тоже. Посмотрим, не сумеем ли мы отдать преступника в ваши руки?

Оставив бесчувственного Мэрдока под опекой моей экономки, мы втроем отправились к роковой лагуне. На гальке еще лежали одежда и полотенце, оставленные раненым. Я медленно шел у самого края воды, а мои спутники гуськом следовали за мной.