Лузер

Не знаю, то ли моя молитва немудреная, то ли звезда удачи чья-то сработала, только один из выстрелов парней достиг цели. Одна из передних лап зверюги, правая, вдруг подламывается, и она, в смысле зверюга, с диким воем кувыркнулась через голову, ударившись со всего маху о колесо телеги. Катер закачался от удара. Момент самый что ни на есть подходящий. Вот только в тот сгусток бледно-зеленого я не попаду, тварь ко мне задом развернуло. Зато лапы задние, вот они. Пум, пум, пум, пум. Автомат толкается в плече. Первая пуля с визгом рикошетит от бетона и впивается в здоровенную задницу. Даже моя пятая точка поскромнее будет. Вторая пуля уходит правее. Одно из колес трейлера резко оседает. Даже мне тут слышно, как свистит воздух. Третья рикошетит от рамы телеги и попадает, куда заказывали. Правая задняя лапа дергается и тоже подламывается. Удачно, но снайпером мне точно не быть. Зверюга воет, изображая пароходный гудок. У меня аж в желудке какой-то мерзко-холодный комок образовался по этому поводу. Куда попала четвертая пуля, уже не видел. Мое инкогнито стало секретом Полишинеля. Упырина резко развернулся, да и не только он. Весь «митинг» качнулся в мою сторону. Взревев, туша, хоть и прихрамывая на две правые лапы, набирая скорость, кинулась ко мне.

А вот это уже плохо! Очень плохо! Я-то думал, что вурдалак-переросток совсем резвость потеряет, но не тут-то было. Встаю в полный рост, уже не скрываясь и, начинаю стрелять. Пум, пум, пум, пум. Стараюсь целиться туда, где имеется то зеленое уплотнение. Да куда там. Здоровенная башка с широким покатым лбом все перекрывает. Ну и двигается туша рваными прыжками, хрен приноровишься. Так и стрелок я дерьмовый, прямо скажем. Когда очередная пуля с каким-то странным шелестом рикошетит от непробиваемой башки, понимаю, что автомат бесполезен в этой ситуации. И знаете что? Вот сам бы не поверил в такое, но успокоился я. Как-то страхи все отошли на задний план перед неизбежностью. Впрочем, у меня так в юности перед соревнованиями бывало. Пока ждешь боя, мандраж колотит, но стоило выйти на ринг, колотун исчезал. Сейчас та же петрушка, руки и коленки перестали трястись. Такое ощущение, что крови во мне не осталось, ее заменил чистейший адреналин. Одним движением закидываю автомат за спину, а в руки беру дубовую рукоять, что стояла рядом, воткнутая клинком в землю. Приятная тяжесть простого оружия дает чувство уверенности. Что-то древнее просыпается внутри. Как будто генетическая память предков говорит мне:

– Не ссы, внучек! Прорвемся!

Дальше я действовал как-то бездумно. Вот я пячусь немного, держа в обеих руках оружие. Ноги сами находят правильное положение. Вот туша добирается до полянки и, с хрустом проломив сухостой, совершает прыжок. Хрен его знает, как все выглядело со стороны. Наверное, хорошо, что две лапы у него слушались хуже остальных, однако прыгнула тварь все равно знатно. Одним махом преодолев разделявшее нас расстояние, тело само смещается с линии атаки вправо, под его левую сторону. Того при приземлении на передние лапы за счет поврежденной правой чуть разворачивает влево. Ну, для меня влево. Тварь визжит, а инерция его тащит дальше. Все как-то само собой произошло. Замахнулся я от души. В руках пульсирует что-то могучее и бурлящее, старающееся вырваться наружу. А я и не препятствую. Интуитивно направляю это ощущение в руки и дальше туда, где на солнце сияют заточенные спуски клинка. Самого удара я не почувствовал. Ждал отдачи, но ничего подобного не произошло. Только что-то вспыхнуло, ослепив на мгновение, и всё. Наваждение схлынуло. Я снова видел нормально. Никаких аур. У ног лежала огромная туша с буквально размазанной по земле башкой. Ожидал увидеть рубленый след, но вместо этого будто кто огромной палицей приложил, расплескав башню упыря в радиусе пяти метров. Странно, но на меня и капли этой вонючей мерзости не попало. Что это было, хрен его знает, некогда разбираться. На подходе толпа заинтересованных в фуршете. Начинаю отступать к трассе. Буду уводить в сторону моста. Мне бы дудочку, а вместо зомбаков крыс, получился б сказочный персонаж.

– Мужики!!! – ору во всю глотку. Голос от не схлынувшего еще напряжения сам собой старается сорваться на фальцет. – Я поведу этих в сторону блокпоста. Прыгайте в тачку.

Один из них машет мне рукой. Типа понял. Но я-то еще не закончил.

– Там, возле трассы, – продолжаю драть глотку, отступая, – что с Окатовой идет, ближе к развязке с объездной, на сопке одиннадцать человек. В основном дети. Если от автобусной остановки подняться по склону, прямо на них выйдете. Не бросайте.