Лунный вариант

—А не люблю я эту модернизацию русского языка. Только и слышишь по радио, по телевидению, да и в газетах: автор гола, автор шайбы, автор заплыва, забега… какая чушь! Автор — это святое слово. Это Рафаэль, Куинджи, Чайковский, Лобачевский, Гоголь. А у нас сопливого мальчишку, который прорвется к чужим футбольным воротам и коленкой затолкнет мяч, важно именуют автором… Вздор!

—Однако вы интересно рассуждаете, — усмехнулся Леня.

Они оценивающе разглядывали друг друга. Один видел располневшего человека с залысинами и жидким зачесом; у него насмешливо вздрагивающие губы и умный пронизывающий взгляд. Другой же — спадающие на загорелый лоб густые каштановые волосы, продолговатые смелые глаза под прямыми стрелками бровей, прямой четкий нос и совсем-совсем по-мальчишески припухлые губы; открытый ворот армейской форменки обнажал крепкую грудь и сильные ключицы.

—О! — воскликнул Рогов. — Если вы тот самый Каменев, я с завтрашнего дня ваш покорный слуга.

—Но почему же не с сегодняшнего? — вступила в их разговор Женя. — Сегодня чудесный вечер, и мы бы прекрасно могли провести его втроем.

—Благодарю за внимание, Женечка, — вздохнул театрально Рогов, — но я весь еще в дорожной пыли. Спешу на дикий берег Иртыша.

—Будьте осторожны: Иртыш быстротечен.

Рогов выразительно посмотрел на Светлову.

—Разве вы забыли, Женя, что я умею немножко плавать? Притом я не Ермак и на мне нет тяжелого панциря. Да и царя такого не было, чтобы мог мне этот панцирь подарить. Сейчас все больше короли да принцы.

Женя вспомнила, как в прошлом году всем отрядом отдыхали космонавты на берегу Черного моря и Леня удивлял их — бесстрашно бросался в пятибалльные волны и далеко заплывал.

—Нет, не забыла, — сказала она потеплевшим голосом.

—Значит, я освобождаю вас от напрасного беспокойства, — удаляясь, засмеялся Леня, и было слышно, как зашуршала сухая земля под его ногами.

—Все-таки вы на обратном пути нас не обходите! — кинула она в темноту.

—Постараюсь, — донеслось уже снизу.

При блеклом свете Женя не могла увидеть, как нахмурился и помрачнел Каменев, но она это поняла по скованности, появившейся в его голосе.

—Кто он тебе? — спросил Георгий.

—Так… старый знакомый.

—Только ли? — голос Каменева дрогнул от иронии, а Светловой вдруг стало радостно — она сознавала в эти минуты свою власть над обоими и право этой властью распоряжаться. Беззаботно расхохоталась, и так громко, что капитан с удивлением попятился:

—Чего это ты?

—Просто так. Настроение хорошее пришло.

—А ко мне вот плохое, — сознался Каменев. — Ты ведь ждала его приезда, Женька? Правда? Только не лукавь.

—Ну, допустим, ждала, — дразня, подтвердила она.

—Выходит, я здесь лишний. Только свидание вам расстроил. Не хочу играть в третьего лишнего. Уйду.

Каменев повернулся спиной и сделал шаг, но Женя цепко схватила его за плечи обеими руками.

—Постой, Жора. Чего насупился? — спросила она с издевательским смешком. — Разве ты мне отказываешь в праве иметь друзей?

—Он тебе не друг, — мрачно возразил Каменев, — я видел, какими он на тебя глазами смотрел.

Светлова вздохнула:

—Пожалуй, ты прав. Идем, я тебе все расскажу. — Она взяла его под руку, шла рядом, заглядывала в лицо. Профиль Жориного подбородка внушал представление о твердости характера, но обиженно оттопыренные губы это представление тотчас рушили.

—Слушай, Жора, — скороговоркой продолжала Женя, — не будь маленьким. Ты обязан понять. Леня Рогов — мой старый знакомый. Это правда. И если хочешь знать, мне чисто по-женски или просто по-человечески очень жаль его. Талантливый парень, брошенный ветреной стервой…

—Талантливых парней, брошенных ветреными стервами, много, — язвительно прервал ее Каменев и широким взмахом руки разлохматил свои волосы так, что они упали на самые глаза. — Не можешь же ты жалеть их всех!

—Всех не могу, — согласилась Женя, — а его жалею, потому что по-своему он мне дорог. Если на то пошло, он меня давно уже любит и дважды пытался объясниться.

—А ты?

Она доверчиво посмотрела на своего школьного друга. Речной ветерок колыхнул ее короткие волосы. Женя, прижимая их, положила на затылок ладонь.

—Тебе признаюсь. Я не могла ему сказать ни да, ни нет. По-моему, настоящая любовь — это то, что невозможно планировать. А он, чудак, думает, что меня от ответа удерживает лишь ожидание космического старта.

—Так ему и надо, — быстро выдохнул Каменев. — Неужели, Женька, ты сможешь полюбить этого самодовольного дельфина? Ведь сразу ясно — этакий самоуверенный тон и покровительственный взгляд: мол, люди, я вас изучаю и наблюдаю, терпите.

—Жорка, ты сейчас злой, — остановила его Светлова, — злой и несправедливый. Я запрещаю тебе так говорить о Рогове.

—Ладно, не буду, — мягко усмехнулся Каменев, — удивляюсь лишь, как ты, собирающаяся в космос, не наберешься мужества сказать ему «нет».

—А если я наберусь мужества и скажу «да»?

—Женька! — шутливо прикрикнул на нее Георгий. — Ты уже давно не в десятом «б».

Она предостерегающе подняла руку: