Лунный нетопырь

И последним в этом невеселом списке оказался Флейж, рыжий насмешник, о котором Юрг после пересказа плачевной истории о Ромео и Юлии отозвался: «Ну этот — помесь Тибальда и Меркуцио». Мона Сэниа плохо представляла себе того и другого, но одно она знала точно: если бы бесславно почившая тварь явилась к Флейжу с посулами или угрозами, то ему в любом случае и договорить не удалось бы: его венценосную голову ожидала бы та же самая участь, что и в этот раз от руки Харра по-Харрады. Кстати, о местонахождении последнего ни Сорк, ни Флейж тоже не подозревали.

Наступила минута уныния.

— Что же нам остается, муж мой, любовь моя? — шепотом, полным глубочайшего разочарования, вопросила мона Сэниа.

— Вынужден констатировать, что осталось самое невероятное: мы сами… Нет, это бред какой-то!

— Тогда — как это у вас на Земле называются люди, разыскивающие преступников?

— М-м-м… детективы, если память мне не изменяет.

— Ну, так вот: мы с тобой просто никудышные де-тек-ти-вы. Я верно произнесла?

— Ты и мыслишь правильно: где-то в своих рассуждениях мы допускаем принципиальную ошибку. Глупейшую притом. Но…

— Одно только «но»?

— И одного хватит! — Он неожиданно сгреб ее в охапку, неуклюже, по-медвежьи — адреналин, взвинченный до предельного градуса всеми дневными происшествиями, ударил-таки в голову. — Мне совсем не нужно, чтобы ты была детективом — оставайся только всегда такой, как сегодня… Ты бы видела себя со стороны! Я всегда чувствовал, что в тебе дремлет королева, мое твое величество… Мое…

— Ох, не в детской же… Погоди. Это, наверное, оттого, что мне предложили стать властительницей всего Джаспера. На правах регентши. Вот я и вошла в роль.

— Тебе? Трах-тибидох! И кто же? Папенька?

— Ну что ты! Покойник. Собственной персоной.

— Та-а-ак, он, оказывается, еще успел наделать тебе гнусных предложений? Вот и оставляй тебя одну. Да, как снег на голову.

О, древние боги — снег! Снежок на голову был тогда, когда она услышала голос отца. А вот все последующее — это уже был обвал. Лавина. А ведь она еще не рассказала Юргу и половины всего, что с ней сегодня приключилось. Только это — после. После…

А после была все та же неизбывная нежность, и любимые руки, замыкающие ее в теплый кокон отчуждения от всего мира, и шорох потрескавшихся губ, повторяющих беззвучно, но узнаваемо: «Королева… моя королева…» Постороннему слуху это сонное бормотание показалось бы или слишком высокопарным, или до унизительности пошлым — но разве можно дозволять чужому уху подстерегать слова, бездумно рождаемые одним дыханием?.. Королева. А почему — нет? Довольно чувствовать себя изгнанницей, из милости пригретой великодушным Алэлом. Да, королева. Королева сказочного бирюзового царства. Обласканное морем крошечное королевство с ящеричным именем — Игуана; причудливый кораблик в невообразимых просторах беззлобных индиговых волн; недвижный кораблик, осененный изумрудными парусами неувядаемой зелени… «Моя королева, — донеслось из жаркой темноты, — я и не надеялся, что ты подаришь мне еще одну такую же ночь, как тогда, когда мы с тобой занимались любовью в лесу, на цветущем огненном папоротнике…»

Лиловым крылом отчаяния полыхнуло и исчезло сказочное королевство.

Потому что этого никогда не было на цветущем папоротнике!..

— Что ты? — Он встревоженно поднялся на локте. Немигающие глаза слепо глядели вверх, где сквозь мутноватый потолочный купол так же незряче стыла предутренняя луна.

— Да что с тобой? Я совсем забыл, что ты умаялась на Свахе, маленькая моя… Ну, спи спокойно, а завтра я все хлопоты возьму на себя.

Как бы не так — из детской послышалось требовательное вяканье безымянного младенца. Она стремительно поднялась, нашаривая свой офит и радуясь поводу отсрочить такое страшное для нее объяснение. Но Юрг из солидарности тоже покинул свое ложе и теперь горестно вздыхал у нее за спиной:

— Он же, стервец, каждую ночь по пять раз будет тебя вздергивать… Завтра с утра пораньше надо попросить у Ардиньки, чтобы подыскала кормилицу, а нет, так просто на ночь его под бок козе пристраивать… Хочешь, я его подержу, пока ты молоко греешь?

— Не нужно.

— Нет, ты определенно какая-то не такая. Может, я что-то не так сказал?

Не так… «Мы с тобой занимались любовью в лесу, на цветущем огненном папоротнике».

— Заниматься можно рукоделием, — проговорила она сухо. — Или стряпней. Или танцами. Но любовь — это не то, чем занимаются.

Он как-то равнодушно вздохнул, позевывая:

— Ну, извини. У нас просто так говорят. Если я тебе не нужен, то я пойду, а? — и пошел. Поговорил со своей королевой и пошел спать, звездный эрл…

А она, накормив ненасытного карапуза, так и пролежала до утра, устремив свой невидящий взгляд вверх, туда, где уже не светился стертый пятачок последней луны.