Лунный череп

С торчащим из шеи клинком монстр сомкнул челюсти на черепе Джимми, и кости лопнули под давлением.

Чудовище принялось за еду с черепа, высасывая мозг, пока от головы двенадцатилетнего мальчишки не остались лишь кости, волосы и отдельные клочки мышц.

***

Вирджиния не питала никаких иллюзий, что находится в безопасности в спальне.

Она была следующей. Никаких вариантов.

Дверь разлетелась в щепки, и вошёл зверь, заполнив собой весь дверной проём.

Вирджиния начала молиться высоким дрожащим голосом.

- Не убоишься ужасов в ночи; стрелы, летящей днем; язвы, ходящей во мраке; заразы, опустошающей в полдень... (Псалом 90 - прим.пер.).

Безликий стоял, опьянённый кровью, и слушал. Эти строки ему не нравились, и он даже не мог понять почему.

Два шага - и он уже был рядом с Вирджинией.

Он оторвал ей голову, осмотрел со всех сторон, обнюхал, услышал запах духов и вышвырнул через дверь.

Голова поскакала по ступеням, как мячик.

Она ему не нужна.

Он хотел дитя.

Безликий услышал крик, доносящийся из-под кровати.

Этот плач был музыкой для Безликого, хором ангелов.

Он перевернул кровать и схватил ребенка, сжимая и раздавливая.

И начал есть в полной тишине, отрывая сочные конечности, как крылья бабочки.

-11-

Преподобный Клауссен услышал, как с грохотом распахнулись двери церкви.

Одна была практически сорвана с петель. За порогом начиналась пелена из снегопада, но даже она не смогла скрыть стоящую в дверном проёме фигуру.

Клауссен лежал у подножия алтаря, избитый, в синяках, в собственной моче и испражнениях.

Его ум уже давно не соображал, но сейчас Клауссен не сомневался в том, что видели его глаза.

Чудовище.

Оно вошло внутрь, принося с собой сырой и мерзкий запах смерти.

Глаза монстра нашли преподобного, и в этих глазах... господи, в этих глазах Клауссен видел избавление.

В этих красных горящих глазах было обещание непорочности.

И Клауссен узрел: это был не монстр. Это был бог.

Не какое-то божество из книг, которое не имело облика и даже не могло само наставлять свою паству.

Это был бог во плоти.

Огромный, живой, отвратительный, выдающийся, считающий верующих в него своими рабами.

Разум Клауссена переполнился религиозным трепетом и благоговением. Ему пришло в голову, что это, должно быть, одно из созданий, упомянутых в книгах индейских сказаний.

И в отличие от иллюзий и выдумок христианства этот бог был настоящим.

Он жил, дышал и жаждал своего.

Исходивший от монстра запах казался Клауссену священными благовониями, хотя и вызывал у него тошноту и боль в животе.

Монстр ступил вперёд, возвышаясь над преподобным.

Клауссен стоял перед ним на коленях и дрожал; его голова слегка кружилась от вони.

Вонь заполняла его лёгкие, скручивала кишечник и превращала мозг в желе.

- Прими меня, Владыка, - проскрипел он, - прими меня в качестве жертвы.

Монстр потянулся вперёд, схватил огромной рукой Клауссена за шею и дёрнул вверх, так чтобы их лица оказались на одном уровне.

Его горячее, отвратительное дыхание пахло гнилью, разложением и мраком.

Клауссен смотрел в эти немигающие красные глаза, и сквозь него проносились удары электричества, которые кипятили его кровь и наполняли его череп с белым светом.

Он видел мир таким, каким он был до появления человечества.

Он видел расцвет и падение древних цивилизаций.

Он видел неизведанное и неразгаданное.

Он видел Безликих и их королевство.

Он видел, как меняется мир; как приходят краснокожие, а великие и свирепые Владыки Верхнего Леса погибают.

Их ряды редели, ибо они больше не могли вынашивать детей.

И в конце концов, остались лишь несколько Безликих, которым индейцы сперва поклонялись, а затем захоронили.

Они ждали своего часа в мрачной, душной, гнетущей темноте, пока их не призвали.

Да, он передал знания.

Клауссен стал их жрецом.

В качестве доказательства Безликий откусил у преподобного левую кисть и проглотил кусок плоти и костей, не жуя.

Мука была прекрасна.

Монстр отбросил преподобного на алтарь.

Его хвост одним хлёстким ударом развалил статуи Иисуса и Девы Марии.

Он сорвал со стен кресты и помочился на святые мощи и священные книги.

Он провозгласил церковь своей собственной.

Клауссен, наконец, нашёл смысл своего существования.

-12-

Следующим утром доктор Пэрри встал ещё до восхода солнца.

Спина сегодня болела гораздо меньше.

Клетки его тела были довольны, получив привычную дозу морфина.

Пэрри объехал на повозке окрестности, разобравшись с двумя случаями обморожений и одной раздробленной нижней конечностью в шахтах.

Рассвело. Взошедшее солнце раздвинуло тучи.

«Всё говорит о том, что сегодня, несмотря на мороз, будет отличный день», - подумал Пэрри.

Он ещё никогда так не ошибался.

По непонятному наитию Пэрри притормозил у церкви.

Ему не нравилась мысль, что Лаутерс мог убить преподобного.

Это последнее, во что бы он поверил, но как справедливо заметил маршал Лонгтри несколько дней назад, шериф полностью съехал с катушек.

И преподобный Клауссен пропал.

Но в церкви, к большому удивлению доктора, у алтаря стоял Клауссен, чем-то наслаждаясь.

И вскоре доктор увидел, чем именно.

Алтарь был разрушен.

Он был запятнан экскрементами и кое-чем похуже.