Лунные капли во флаконе

— Ах, мы разбирали вещи и устраивались… Все идет своим чередом, и совсем скоро комнаты будут совершенно готовы.

— Да, хорошо, — кивнул мистер Черрингтон, увлеченный едой значительно больше, чем разговором жены.

— Мы с Амелией выбирали сегодня занавески для гостиной, — продолжила она чуть более уверенно. — Я думаю, голубой панбархат будет чудесно смотреться, правда, Бертрам?

Он поднял голову и рассеянно посмотрел на жену, и та поспешно отвела взгляд.

— Или те, какие ты сам выберешь.

— Я считаю, это женское дело, Кейтлин, — он сделал ударение на первом слове.

— Да-да, разумеется. — Она потупилась, и вяло набрала в ложку немного супа. — Но мне бы так хотелось, чтобы ты остался полностью всем доволен.

— Я не сомневаюсь в твоем вкусе, — равнодушно ответил мистер Черрингтон, внимательно наблюдая, как Мэри поставила рядом с ним второе: сегодня это был тушеный кролик с картофельном пюре и брокколи.

— Отец, — вдруг решилась Амелия.

Тот не ответил, неспешно разрезая мясо, а миссис Черрингтон шикнула на дочь. Конни тем временем быстро убрала суповые тарелки и подала чистые.

Девушка уткнулась было в свою тарелку, но потом все же не выдержала, вспомнив обещание, которое дала себе.

— Папа, а можно мне задать один вопрос? — она старалась говорить как можно более тихо и учтиво, но все же вопрос прозвучал довольно решительно.

Он поднял голову и несколько мгновений смотрел на дочь.

— Да? — с явным недовольством произнес он.

— Папочка, можно я напишу Ричарду о нашем новом доме? Мне так не хватает нашей переписки!

— Да, разумеется, — коротко ответил он, давая понять, что не следовало отвлекать его от кролика из-за подобной мелочи.

Мама бросила на Амелию предостерегающий взгляд.

— Как тебе нравится кролик, милый? — поспешила спросить она. — Наша кухарка, кажется, отлично приноровилась к здешней кухне.

— Я нахожу его немного жестким, — Бертрам неторопливо прожевал, — но в целом неплохим.

Кейтлин облегченно вздохнула и улыбнулась, принимаясь за еду.

— Папочка, я сегодня подумала о том, как замечательно было бы сделать библиотеку в одной из пустующих комнат.

В наступившей тишине слова Амелии прозвучали слишком громко. Слишком неуместно. Слишком долгой была пауза, пока мистер Черрингтон аккуратно собирал брокколи с тарелки. Девушка почувствовала, как вилка в ее руке задрожала, а к щекам прилила кровь.

— Амелия, выйди из-за стола, — произнес не меньше, чем через полминуты. — Ты мешаешь нам ужинать.

Тишина стала еще более напряженной. Девушка побледнела, помедлила, будто ожидая, что отец может передумать. Потом медленно отложила в сторону салфетку, надеясь, что ее руки не слишком сильно дрожат, тихо встала из-за стола и направилась к лестнице. Миссис Черрингтон почти неслышно вздохнула.

— Итак, ты что-то говорила о занавесках? — как ни в чем не бывало, спросил мистер Черрингтон, пока горничные поспешно убирали тарелки из-под второго, очистив стол для пудинга. — Тогда я закажу их в городе на следующей неделе.

Глава 2

Амелия застыла над выдвинутым ящиком комода и осторожно коснулась рукой свежих, недавно выглаженных и аккуратно разложенных стопок белья: отдельно лежали нижние рубашки, отдельно — панталоны; чулки удостоились еще одного ящика. Хлопок и лен под рукой источали чистоту и приятную прохладу, от них едва различимо пахло лавандой. Вдруг, словно о чем-то вспомнив, девушка наморщила лоб и обернулась:

— Почему Дженни не пришла сегодня помочь мне с утренним туалетом? Вы же все знаете, как сильно я ее люблю!

Конни — эта молчаливая новая горничная, напоминавшая небольшого грызуна, если бы только у мышей были рыжие волосы, расправила корсет наподобие силков для дикого зверя и произнесла невозмутимо:

— Позвольте сегодня мне помочь вам, мисс.

Амелия отвернулась и демонстративно стянула с себя ночную сорочку, самостоятельно сменив ее на тонкую рубашку, чувствуя внимательный взгляд Конни на своей обнаженной спине. Это ей не понравилось: ни взгляд, ни сама Конни, юркая и пронырливая, ни то, как непочтительно она облачала ее тело в корсет, шнуруя, словно на манекене. Мать довольна новой служанкой, но девушке хотелось, чтобы только Дженни, заменившая ей подруг, могла касаться ее, расчесывать волосы и без умолку болтать о всяких женских глупостях. Она стерпела, когда Конни принялась за платье, однако представив, как эти чужие руки будут застегивать пуговицы прямо у ее горла, отпрянула.

— Конни, ты свободна, — произнесла она как можно более холодно. — Моя горничная справлялась с этой работой куда как лучше.

Конни хотела было что-то сказать, но закусила губу и лишь коротко кивнула, а Амелия, гордо подняв голову, отошла к зеркалу.

— Мисс, позвольте заметить, — нерешительно произнесла служанка уже у самой двери, когда девушка подумала, что осталась одна, — что вчера ночью, когда я вас раздевала, ваш корсет был зашнурован задом наперед.