Лунные капли во флаконе

— А что же я-то сижу! Совсем заболталась с вами, бездельницами! А уж пора к ужину готовиться. Джуди! — завопила она. — Ты там спишь, что ли? Или я все должна одна делать?

* * *

— Амелия!

Миссис Черрингтон повторяла ее имя уже не в первый раз, и каждый раз все настойчивее, хотя девушка все это время стояла за дверью. Только не эта комната, только не сейчас! Она не готова, она не может туда войти… Ее пальцы, влажные от пота, скользнули по дверной ручке, и та со скрипом поддалась. Это было страшнее любых ее кошмаров, поскольку ей не пригрезилось — хоть она и до покраснения щипала кожу на руке, пытаясь проснуться.

— Как ты долго, — недовольно поджала губы матушка, не поворачиваясь к ней. — Заходи же.

Низкая фигура миссис Черрингтон в простом домашнем платье и гипюровом чепце казалась чужеродной в пустой комнате с облезшей штукатуркой и серым от пыли и грязи паркетом. Конечно, все следы пожара давно исчезли сами или были ликвидированы: стены очистили от копоти, пол отскребли, сняв вместе с сажей и верхний слой дорогого паркета, оконные проемы с пустыми рамами заколотили. И только камин, виновник произошедшего, было не так просто убрать, для этого потребовалось бы перестроить всю систему дымоходов в доме, и он, вычищенный и неработающий вот уже много десятилетий, стоял посреди комнаты молчаливым напоминанием о случившемся. Амелия поспешно отвела взгляд и старалась больше не смотреть на него; ей было одновременно и страшно из-за своих видений, и стыдно оттого, что вчера ночью ее здесь застала миссис Уильямс.

— Прошу прощения, — пробормотала она, но мать ее уже не слушала.

Только сейчас девушка заметила, что та держала в руках несколько отрезов плотной ткани и внимательно их рассматривала.

— Какой тебе нравится больше?

Она протянула Амелии набивную шелковую ткань цвета парнасской розы, сама же продолжала изучать карминовый штоф.

— Но для чего все это?

— Ну конечно же, для занавесок! Обои будут персиковыми, я нашла уже премилый образец, но никак не могу определить цвет гардин. Этот все же слишком яркий, — вынесла она вердикт, вертя в руках кусок материи насыщенного темно-красного цвета.

— В… в эту комнату?

— Разумеется, милая, — миссис Черрингтон удивленно посмотрела на нее, словно на неразумное дитя. — Твой отец посчитал, что негоже такой большой и просторной комнате в восточном крыле с видом на подъездную дорогу простаивать, и решил отдать ее в полное дамское распоряжение. Разве это не чудесно?

Амелия невольно приоткрыла рот, однако ничего не ответила. Сама эта идея невероятно пугала ее, и голова шла кругом лишь от одной мысли, что… Но она лишь перевела дыхание.

— Я решила, что здесь будет музыкальная комната, — гордая оттого, что такая замечательная мысль пришла ей в голову, миссис Черрингтон не обращала внимания на молчание дочери, а, возможно, и не ожидала от нее иного. — Вот здесь, у окна, мы поставим фортепьяно, а в углу — арфу. Мадемуазель Пати ведь учила играть тебя на арфе? Впрочем, неважно. Ты сможешь играть здесь для наших гостей и упражняться, не боясь нарушить мой покой. Через пару недель нас навестит Ричард Харви, было бы прекрасно успеть все тут закончить к его приезду. Ну, что скажешь?

— Матушка, это… это поистине замечательная идея, — пролепетала Амелия, — но, быть, может, не стоит так спешить?

— Глупости, милая, нечего откладывать. Но пойдем отсюда, здесь даже негде присесть, а воздух такой затхлый, что трудно дышать. Ноги моей здесь не будет, пока не закончится ремонт.

Миссис Черрингтон торопливо покинула комнату, Амелия же задержалась там буквально на секунду — остановилась уже у самой двери, но и этого хватило, чтобы перед глазами пронеслась мечущаяся по комнате Элинор, разрушающая все вокруг себя в огненном танце. Девушка стремглав бросилась в коридор.

— Ах, милая матушка, пожалуйста, послушайте меня! — выпалила она, когда обе женщины оказались в малой гостиной.

— Что-то еще? — удивилась миссис Черрингтон, которая уже присела на любимый диван и теперь старательно расправляла шаль на коленях.

— Я умоляю вас повременить!

Амелия сама не ожидала от себя такой решимости, но эти слова буквально сами вырвались из ее рта. Мать непонимающе посмотрела на нее и приподняла брови в молчаливом удивлении.

— Это… так сложно объяснить, — пробормотала она, запинаясь. — У меня нехорошее предчувствие по поводу этой комнаты, ведь там…

— Ах, так вот почему миссис Уильямс обнаружила тебя вчера там!

— Она все рассказала? — побледневшими губами прошептала девушка.

— Разумеется, и это очень опечалило меня. Одна мысль, что моя дочь бродит ночами по дому, тревожит меня, но сейчас я не хочу говорить об этом. Неужели ты не можешь просто пить свои капли на ночь и спать, как все приличные люди?

Кейтлин устало приложила тыльную сторону ладони к глазам и отвернулась.

— Ты утомляешь меня, Амелия.

— Пожалуйста, позвольте мне сказать!

Она бросилась к матушке и упала к ее ногам; та аккуратно отстранилась.

— Пожалуйста, не помни платье, разве нельзя обойтись без этой сентиментальщины?