Лунатики

Кэролин посмотрела Кэти в лицо и впервые поняла, что та, может, и не такая неприступная интеллектуальная скала, какой всегда казалась.

– Мы не были дурами, – сказала Кэролин. – Нам морочили голову, и мы плясали вокруг хитрожопого осла. – Она замялась, спрашивая себя, сказать ли Кэти, что еще пришло в голову. – Я его видела в магазине здорового питания на той неделе. Выглядел дерьмово.

– Знаю, – кивнула Кэти. – Мне даже жаль, что он так выглядит, потому что всякий раз, когда я его вижу, я вспоминаю, что была от него без ума – но не могу понять почему.

Кэролин тоже как-то не вспоминалось, что же ей нравилось в Макилхенни.

– Видимо, у него был талант пудрить женщинам мозги. Но теперь он свои способности подрастерял и несчастен. Это – в наказание.

Кэти подняла глаза. Она опять улыбалась.

– Вот и прекрасно, – сказала она.

Хэлли вернулась в палатку с портфелем.

– Я взяла с собой кое-какую работу на случай, если Томми не появится, – сказала она, опять хлопнувшись на расстегнутый спальный мешок. – И заодно прихватила текущую версию «Большого Старого Атласа, хм, Друзей». Ну, я его так называю. – Она вынула из портфеля огромный лист бумаги, сложенный наподобие карты автодорог. – Он неполон, поскольку я знаю не все. Но я знаю многое.

Она развернула лист на дне палатки, и Кэролин увидела, что он испещрен красными и синими линиями, многочисленные пересечения которых пронумерованы трехзначными цифрами. Похоже на рисовальную игрушку, которая была у Кэролин в детстве. Называлась «Спирограф» и делала геометрические рисунки почти столь же сложные.

– Ну, я без понятия, что это за чертовщина, – сказала Кэролин, встав на четвереньки, дабы рассмотреть детальнее, – но нет сомнений, что ее сделал инженер.

Хэлли взглянула на Кэти:

– А ты что скажешь, гений ты наш? Ты понимаешь, что это?

Кэти несколько секунд смотрела на схему, затем сказала:

– Если учесть, что именно побудило тебя принести это и что номера связаны линиями – причем у одних линий больше, чем у других, – я бы предположила, что ты создала схему, поясняющую, кто из твоих друзей с кем спал.

– Ты точно была отличницей, – сказала Хэлли. – Но не все эти люди – мои друзья или бывшие друзья. Первую версию я сделала, когда мы еще учились в Техасском универе, и с тех пор периодически обновляю.

– О господи, зачем? – уставилась на нее Кэролин.

Хэлли взглянула на нее:

– Уж ты-то прекрасно знаешь зачем. Я удивляюсь, почему ты сама такого не рисуешь.

Поразмыслив, Кэролин поняла, что в каком-то смысле она такое рисует. Только не на бумаге.

– Ну и что же означают красные и синие линии? – спросила она.

– Синие линии, – сказала Хэлли, – это длительные отношения. Друзья, подруги, мужья, жены. Красные – короткие интрижки, мелкие ошибки и связи на одну ночь. Номера сохраняют анонимность обвиняемых. Женщины – четные номера… а мужчины, само собой, нечетные.

– Само собой, – сказала Кэролин. Ей это уже нравилось.

– Номера, начинающиеся с единицы, – люди, с которыми я впервые встретилась в универе между 1976 и 1980 годами, – сказала Хэлли. – Номера, начинающиеся с двойки, – люди, которые были связаны с той первой группой через секс. Номера с тройки – люди, связанные со второй группой. Я еще начала считать четверки и пятерки, но потом устала и решила, что все будут тройками. Вторые и третьи цифры в числе говорят о последовательности, в которой я впервые услышала об активности каждого персонажа – с учетом того, что женщин обозначают четные, а мужчин – нечетные.

Кэролин разглядывала схему. Потрясающе. Линии везде, и больше сотни номеров. Будто каждый можно связать с любым другим номером красно-синим зигзагом.

Она показала на схеме номер 100, вокруг которого было так много сходящихся красных и синих линий, что они образовывали сплошное багровое кольцо.

– Бог мой, – сказала она, – а это что за шлюха?

Хэлли кашлянула.

– Вообще-то, – сказала она, – это я.

Кэролин прикусила язык. Ой-ой, она должна была это понять – Хэлли же объяснила систему чисел.

– Приношу свои извинения, – сказала она сокрушенно, как только могла. – Я хотела сказать – кто же эта на редкость популярная девочка?

На мгновенье повисла неловкая тишина, но потом Хэлли и Кэти разразились хохотом. Кэролин попыталась сдержаться, но поскольку остальные валялись от смеха – особенно Кэти, которая смеялась редко и теперь это восполняла, – она не выдержала. Успокоившись и переведя дух, она понадеялась, что Хэлли зла не затаила.

– Да, девушки, – через некоторое время простонала Хэлли. – Популярная. Мне нравится. Я хочу, чтобы это написали на моей надгробной плите. Одно только это слово. Обещайте мне.

Кэти, которая уже почти успокоилась, кивнула:

– Без вопросов. Но только если скажешь мне мой номер.

Хэлли наклонилась к ней и шепнула на ухо.

Кэролин слышала номер. 106. Она посмотрела на схему. Теперь, зная номера и Хэлли и Кэти, она могла вычислить всех.

– Хочешь узнать свой? – спросила ее Хэлли.

Кэролин покачала головой. Она изучала линии. И за несколько секунд вычислила, что она под номером 112. Она знала, что надо искать там, где сходились синие линии от Кэти и Хэлли.