Луна за облаком

Неподалеку, в вестибюле, играли в домино. Костяшки клали на стол осторожно, без стука. «Вот тоже... боятся чужих стен»,— усмех­нулся Григорий.

Трубин вышел на улицу. Было тихо и пустынно. Где-то лаяли собаки. Под ногами скрипели доски мостков, пахло травой, молоком и еще чем-то деревенским, кажется, свежеиспеченым хлебом.

Он шел по улице, не зная куда, навстречу мигавшим огонькам и чуть слышному шуму реки.

Ну, вот,— размышлял Трубин,— сегодня меня поцеловала Да­ша. А что будет завтра? Может быть, нас с Дашей ждет неинтерес­ное повторение того, что пережили подобные нам? Видимо, мы оба охвачены тоской по ушедшему или не состоявшемуся?»

Всматриваясь в лица встречных, Трубин не находил знакомых, да их, пожалуй, и не могло быть в этом районном центре. Хотя как не могло... Он же видел днем Файзина. Тот отвернулся, сделал вид, что не заметил Трубина. «A-а, черт с ним! Вот только помнит ли он, за что я его ударил? Должен помнить».

Перед ним лежала пустынная мостовая. Шум реки слышался поблизости. «Вот уже и мост». От моста к нему подходили трое. Двое ускорили шаги, третий отстал. Трубин не обратил на них внимания, он думал о том, как же ему быть с Дашей.

И вдруг сзади его ударили. Кепка упала на дорогу. Первое, что пришло ему в голову, это то, что его приняли за кого-то другого. В темноте все могло быть.

Трубин обернулся. Двое стояли перед ним, засунув руки в кар­маны.

— Вы что?!

— У нас в головных уборах после десяти ходить не разрешает­ся,— ответил один из них и выплюнул изо рта папиросу.

«Хулиганы,— подумал Трубин. — Вот еще не хватало!»

Теперь он был окружен. Двое позади и подходил еще третий. И никого на улице.

— Что вам от меня нужно?

— А вот узнаешь,— сказал третий, тот, что подходил.

Это был Мишка Файзин. И Трубин понял, что никакой ошибки нет. Его подкараулили. Файзин его приметил и вот встреча...

— Я перед тобой в неоплатном долгу,— проговорил Файзин, подходя. — Никак не думал, что рассчитаюсь, а вот пришлось.

Трубин был спокоен. Мишку Файзина он не боялся. Ярость за-кипала в груди. «Как он смел?— пронеслось в его голове. — Как он смел против меня? Трус, продажная сволочь!»

— Тебя должен был расстрелять трибунал, Файзин!— крикнул Трубин.

— Не кричи! Здесь никто тебя не поймет и никто не оценит тво- «го ораторского искусства. Ты, может быть, встанешь на колени и попросишь у Миши прощения?

Трубин видел совсем рядом скулы Файзина, и он пошел на него, i Он не остановился и тогда, когда раздались слова Мишки:

— Не подходи!

Но Трубин шел на него, и Файзин пятился, размахивая рукой. Что-то горячее обожгло пальцы... Он пытался поймать руку Файзи- ! на. Про тех двоих Трубин забыл, как будто их тут и не бывало. А они смотрели и ничего не предпринимали. Может быть, крик Трубина подействовал на них.

Файзин продолжал пятиться и махать рукой. «Он изрежет меня, —подумал Трубин. — Но я доберусь до него». Файзин отступал к ко­лодцу и Трубин заметил, что крышка от колодца висит на одной пет- [ ле. Он подскочил к колодцу, сорвал крышку и, подняв ее над голо­вой, снова пошел на Файзина.

— Ну, держись!

Файзин побежал на мост, туда, откуда он появился. Трубин не стал его преследовать. По рукам у него текла кровь и надо было ид­ти и что-то делать с руками. Только теперь он вспомнил, что с Фай- зиным были еще двое и посмотрел на дорогу. Они все еще там стоя­ли и молча смотрели на него.

— Ну, что?— спросил их Трубин — Что нужно?

Глава десятая

Каширихин, оглядев членов парт­кома и убедившись, что все со­брались, покосился на Шайда- рона. Тот кивнул бородкой.