Луна и солнце

Мари-Жозеф потерла воспаленное запястье и не без опаски решила: «Если она очень сильно проголодалась, то, может быть, я уговорю ее делать то, что я скажу».

Мари-Жозеф то и дело приходилось проскальзывать мимо и между отдельных стаек посетителей — семей с детьми, дедушками и бабушками, представителей двух, трех, а то и четырех поколений, восхищенно разглядывавших прекрасный королевский дворец и чудесные сады. Разгуливая теплым, солнечным днем в лучших нарядах — мужья с взятыми напрокат шпагами, жены в платьях, отделанных серебристыми кружевами, дерзко бросающие вызов законам против роскоши, дети в лентах, ведомые на детских поводках, — жители Версаля, Парижа и любого города Франции надеялись хоть одним глазком увидеть Людовика Великого.

Свернутое полотенце доставляло Мари-Жозеф досадные неудобства.

«А что, если взять да и выбросить это наказание до завтрашнего дня? — размышляла Мари-Жозеф. — Вот уж докука! Еще одна шутка Господня, но посмеяться над ней можно, только если она не по твоему адресу».

В монастыре ее духовник пришел в ярость, когда она спросила, шутит ли Господь. Господь Бог творит чудеса и обрушивает на грешников кару, такую как, например, месячные кровотечения у женщин, — но никогда не шутит.

«Как печально, — подумала Мари-Жозеф, — быть всемогущим и бессмертным, но не обладать чувством юмора».

У подножия холма, вокруг русалочьего шатра, прямо на ее глазах собиралась разъяренная, крикливая толпа. Мари-Жозеф подхватила повыше юбки и бегом бросилась на помощь своей подопечной, опасаясь, что с ней что-то случилось.

— Куда лезешь без очереди! — зарычал на Мари-Жозеф какой-то торговец в одежде из грубого сукна, когда она попыталась проскользнуть мимо него.

— Папа, папа, хочу посмотреть русалку! — потянул его за полу маленький сын.

— Папа, папа, и я, и я тоже! — закричали в один голос еще три мальчика, такие маленькие, что их еще водили в платьицах.

Мать попробовала было унять их, но без толку.

Мужлан резко обернулся и занес руку: Мари-Жозеф не знала, на кого обрушится удар: на нее или на ребенка, который первым начал канючить.

— Сударь!

Ее спасли бархат и кружева платья; она выделялась из толпы, и в ней нельзя было не признать придворную даму.

— Прошу прощения, мадемуазель!

Он поспешно отошел, уводя жену и детей. Они затерялись в толпе, а старший сын все хныкал, требуя, чтобы ему показали русалку.

— Стража! — позвала Мари-Жозеф.

Спустя минуту один из мушкетеров, повелительно крикнув: «Дорогу!», провел ее сквозь толпу в открытый шатер.

— Что вы делаете?! — ошеломленно спросила она. — Зачем вы пускаете всех подряд?

— По приказу его величества, — ответил мушкетер. — Всем подданным его величества дозволено увидеть русалку.

Мушкетеры, подняв полог шатра, по одному пропускали любопытных. Зеваки дивились давешним рисункам Мари-Жозеф (разумеется, зарисовки с тайного вскрытия она надежно спрятала во дворце), заглядывали сквозь прутья решетки и гуськом выходили с противоположной стороны.

Водяная гладь бассейна не шелохнулась.

Мушкетер провел Мари-Жозеф через дверцу клетки до края фонтана.

— А ничего там, в фонтане, и нет, кроме Аполлона, — разочарованно протянул один из зевак.

— Мы не можем выманить эту тварь из воды, — пояснил мушкетер.

— А вы в нее постреляйте, вот она голову-то и высунет.

— Она напугана, — попыталась вмешаться Мари-Жозеф. — Вот вам бы разве не сделалось не по себе, если бы вокруг вашей постели столпились тысячи людей?

— Его величество это не волнует, — сказал мушкетер.

— Русалка — дикая и непредсказуемая.

— О его величестве тоже так говорили, — вставил мушкетер. — В юности.

В ведре билась и плескалась очередная порция живой рыбы. Слуга принес сразу несколько десятков рыбок, значительно больше, чем одному человеку под силу было бы за один присест съесть за обедом, даже если бы он не завтракал и не ужинал. Мари-Жозеф выудила одну сачком. Она улыбнулась, поняв, что слуга выдал свои тайные желания, но тут же посерьезнела, сообразив, что есть досыта ему, скорее всего, удается нечасто.

— Русалка, русалка, смотри! Смотри, какая хорошенькая вкусненькая рыбка!

Она поводила сачком под водой.

Из-под копыт солнечного коня русалка взмахнула раздвоенным хвостом. Заметив это движение, несколько зевак ахнули. Они закричали, толкая друг друга в бок, показывая на русалку и требуя, чтобы Мари-Жозеф снова вызвала ее из глубины фонтана.

— Тише, пожалуйста! — умоляла Мари-Жозеф. — Если не будете шуметь, она, может быть, покажется снова.

По поверхности фонтана пробежала рябь. За русалкой заструились ее длинные темные волосы, защищавшие спину от солнца и скрывавшие поблескивающую медную кожу. Мари-Жозеф достала из сачка рыбку и поманила русалку.

Русалка замерла.

— Русалочка, миленькая, ну подплыви поближе, ну пожалуйста, смотри, какая рыбка.

— Рррыба! — протянула русалка.

Русалка вынырнула из воды. Мари-Жозеф протянула ей рыбку. Русалка выхватила рыбку у нее из руки и с жадностью заглотила ее, разорвав на несколько частей. По воде поплыли рыбья требуха и остатки плавников.