Читаем Луна и солнце полностью

Малыш Доменико Скарлатти в одиночестве играл на клавесине. Мари-Жозеф замерла, восхищаясь прежде не слышанной пьесой, пока он не завершил игру каскадом мелизмов, не замолк и не выглянул из окна, любуясь чудным пейзажем. Он тяжело вздохнул и, глядя в окно, одной рукой проиграл вариации.

— Доменико!

— Синьорина Мария!

Он вскочил со стула, но тотчас с мрачным видом уселся снова:

— Мне запрещено вставать целых два часа!

— Не буду мешать. — Она обняла его. — Это было прелестно.

— Мне нельзя ее играть. — Он сыграл еще одну вариацию. — Мне велели играть только то, что папа выбрал для исполнения перед его величеством.

— Вы сами это сочинили?

— Вам понравилось?

— Очень!

— Спасибо, — застенчиво поблагодарил он.

— Когда вы подрастете, вам разрешат играть все, что хотите, — сказала она. — Сомневаюсь, что кто-то сможет вам помешать.

Он ухмыльнулся:

— Через два года, когда мне исполнится восемь?

— Да, может быть, через два года, когда вам исполнится десять.

— А это что? Кантата в честь его величества? Можно посмотреть?

Он просмотрел лист за листом, покачивая головой в такт мелодии, иногда напевая какой-то мотив, отбивая ритм пальцами.

— О, это чудесно! Это намного лучше, чем… — Он смущенно запнулся. — То есть… Я хотел сказать…

— Чем пьеса, которую я сыграла в Сен-Сире?

— Простите, синьорина Мария, но это действительно намного лучше…

— Но вы же говорили, что остальные пьески пришлись вам по вкусу?

— Да, они, конечно, очень милые, но… я хотел вам понравиться, чтобы вы вышли за меня замуж, когда я вырасту.

— О, Доменико…

Она улыбнулась, на миг забыв о своем огорчении, но не нашла в себе сил унизить его, сказав, что ей не пристало выходить за простолюдина.

— Я слишком стара для вас, я состарюсь еще до того, как вы вырастете.

— Мне все равно! И потом, месье Гупийе — старик!

— Нет, неправда.

И тут она поняла: Доменико ревнует ее.

— Он эгоистичный и подлый, за него никто никогда не выйдет!

— А я не эгоистичный, я не подлый…

— Конечно нет!

— Не важно, что я люблю вас, кантата все равно чудесная! Другие пьески были милые, но…

— Я много лет не упражнялась в игре, не дотрагивалась до клавиш, не сочинила ни одной пьесы. Мне запрещали.

— Это ужасно, — прошептал он.

— Да, это ужасно, — откликнулась она.

— Вы сможете наверстать упущенное?

— Нет, не смогу, Демонико, это время прошло безвозвратно, похищено у меня, и о нем надо просто забыть, перестать себя терзать. Эта музыка на самом деле — дар русалки, и если пьесе присущи какие-то достоинства, то благодарить за них нужно русалку.

Мари-Жозеф гадала, есть ли у кантаты и вправду какие-то сильные стороны, или Доменико превозносил ее, просто чтобы угодить ей, гадала, не испортила ли она своей неискусностью и неопытностью песнь, повествующую о жизни русалки.

В музыкальный салон с величественным видом вошел месье Гупийе, а за ним — стайка загорелых скрипачей и виолончелистов: все они наперебой отирали пот со лба, жмурились в полутемной комнате и требовали вина и пива.

Доменико с заговорщическим видом прошептал на ухо Мари-Жозеф:

— Месье Гупийе сказал, что вам не закончить кантату в срок. Он сказал, что у вас ничего не получится.

— Вот как! — воскликнула она, но потом смягчилась. — В конце концов, он не так уж ошибался.

Доменико склонился над клавиатурой, как будто все это время упражнялся без перерыва, и заиграл кантату Мари-Жозеф.

— Господь свидетель, на моем альте расплавился лак, — пожаловался один из музыкантов помоложе. — В следующий раз, когда мне придется под палящим солнцем без шляпы играть перед королем, все время перемещаясь за ним по саду, возьму свой самый старый инструмент.

— Мишель собирается нахлобучить на альт шляпу, — со смехом провозгласил другой музыкант.

— А мне придется натянуть новые струны, — заметил третий, печально глядя на лопнувшую струну скрипки.

— Держу пари, струна у тебя лопнула из-за этой маленькой пухленькой принцессы, — предположил Мишель. — Надела тысячу серебряных юбок, а у самой небось месячные…

Месье Гупийе в гневе стукнул по полу дирижерской тростью:

— Довольно, Мишель! Вы успели побогохульствовать, оскорбить короля и наговорить непристойностей, и все это за какую-нибудь минуту. Да еще при девице, учительнице арифметики господина Скарлатти!

— Прощу прощения, мамзель.

Альтист Мишель поклонился ей и сосредоточился на бокале вина и куске хлеба с сыром.

— Что вам угодно, мадемуазель де ла Круа? — спросил месье Гупийе. — Зачем вы пришли? Просить, чтобы вас избавили от обязанности сочинять кантату в честь его величества?

— Она завершена, — проговорила Мари-Жозеф.

Она почти не слышала месье Гупийе, потому что слух ее всецело был поглощен игрой Доменико. Когда он играл, музыка звучала совершенно так же, как в ее воображении.

Месье Гупийе подождал. Не получив ни ответа, ни нот, он снова стукнул по полу дирижерской тростью. Мари-Жозеф испуганно вздрогнула, мгновенно вернувшись из мира фантазии в реальность.

— Немедленно дайте мне партитуру! — потребовал он.

— Но Доменико…

И тут она замолчала, пораженная до глубины души. Партитура лежала рядом, на стуле Доменико; он играл по памяти.

Перейти на страницу:

Все книги серии The Big Book

Лед Бомбея
Лед Бомбея

Своим романом «Лед Бомбея» Лесли Форбс прогремела на весь мир. Разошедшаяся тиражом более 2 миллионов экземпляров и переведенная на многие языки, эта книга, которую сравнивали с «Маятником Фуко» Умберто Эко и «Смиллой и ее чувством снега» Питера Хега, задала новый эталон жанра «интеллектуальный триллер». Тележурналистка Би-би-си, в жилах которой течет индийско-шотландская кровь, приезжает на историческую родину. В путь ее позвало письмо сводной сестры, вышедшей когда-то замуж за известного индийского режиссера; та подозревает, что он причастен к смерти своей первой жены. И вот Розалинда Бенгали оказывается в Бомбее - средоточии кинематографической жизни, городе, где даже таксисты сыплют киноцитатами и могут с легкостью перечислить десять классических сцен погони. Где преступления, инцест и проституция соседствуют с древними сектами. Где с ужасом ждут надвигающегося тропического муссона - и с не меньшим ужасом наблюдают за потрясающей мегаполис чередой таинственных убийств. В Болливуде, среди блеска и нищеты, снимают шекспировскую «Бурю», а на Бомбей надвигается буря настоящая. И не укрыться от нее никому!

Лесли Форбс

Детективы / Триллер / Триллеры
19-я жена
19-я жена

Двадцатилетний Джордан Скотт, шесть лет назад изгнанный из дома в Месадейле, штат Юта, и живущий своей жизнью в Калифорнии, вдруг натыкается в Сети на газетное сообщение: его отец убит, застрелен в своем кабинете, когда сидел в интернет-чате, а по подозрению в убийстве арестована мать Джордана — девятнадцатая жена убитого. Ведь тот принадлежал к секте Первых — отколовшейся от мормонов в конце XIX века, когда «святые последних дней» отказались от практики многоженства. Джордан бросает свою калифорнийскую работу, едет в Месадейл и, навестив мать в тюрьме, понимает: она невиновна, ее подставили — вероятно, кто-то из других жен. Теперь он твердо намерен вычислить настоящего убийцу — что не так-то просто в городке, контролирующемся Первыми сверху донизу. Его приключения и злоключения чередуются с главами воспоминаний другой девятнадцатой жены — Энн Элизы Янг, беглой супруги Бригама Янга, второго президента Церкви Иисуса Христа Святых последних дней; Энн Элиза посвятила жизнь разоблачению многоженства, добралась до сената США и самого генерала Гранта…Впервые на русском.

Дэвид Эберсхоф

Детективы / Проза / Историческая проза / Прочие Детективы
Запретное видео доктора Сеймура
Запретное видео доктора Сеймура

Эта книга — про страсть. Про, возможно, самую сладкую и самую запретную страсть. Страсть тайно подглядывать за жизнью РґСЂСѓРіРёС… людей. К известному писателю РїСЂРёС…РѕРґРёС' вдова доктора Алекса Сеймура. Недавняя гибель ее мужа вызвала сенсацию, она и ее дети страдают РѕС' преследования репортеров, РѕС' бесцеремонного вторжения в РёС… жизнь. Автору поручается написать книгу, в которой он рассказал Р±С‹ правду и восстановил доброе имя РїРѕРєРѕР№ного; он получает доступ к материалам полицейского расследования, вдобавок Саманта соглашается дать ему серию интервью и предоставляет в его пользование все видеозаписи, сделанные Алексом Сеймуром. Ведь тот втайне РѕС' близких установил дома следящую аппаратуру (и втайне РѕС' коллег — в клинике). Зачем ему это понадобилось? Не было ли в скандальных домыслах газетчиков крупицы правды? Р

Тим Лотт

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги