Лунь

А и поганое же здесь местечко, если подумать. Есть в Зоне мрачные, неприятные уголки, Коржино вот, например, или тот же Агропром, станция там есть железнодорожная, памятная станция, до сих пор снится, сволочь. Но с пионерлагерем «Звёздочка» даже её, заразу, сравнить нельзя. Гнобило меня здесь нешуточно, причём по совершенно дурацкой причине. Сказать кому, на смех поднимут… пионеры, блин. Статуи эти чёртовы. Насмотрелся я в Зоне всякого, врагу не пожелаешь, всё видел — и человечину, по стенкам размазанную, и что «жарка» со сталкером делает, и зомби с полными черепушками опарышей, и как эти самые опарыши из носов сыплются, тоже вряд ли забуду. Тошнило поначалу от всего этого, ох, как тошнило, желчью, до спазмов пустого желудка, до боли в глазах, а потом попривык. И после всего этого — парочка пионеров гипсовых меня просто в натуральную депрессию вгоняет. И вроде ничего такого нет в них, подумаешь, горнист да барабанщик, ну, понятное дело, уделал их климат Зоны здорово, зеленью да пятнами чёрными покрылись, гипс потрескался, заплесневел. Но вот улыбки остались. Улыбки, чёрт бы их подрал. Хотел я по ним с «Сайги» картечью дать, да Хип не поймёт, напугаю ещё девочку — с чего это, интересно, Лунь по статуям патроны жжёт? Не началось ли опять? Про себя я решил, что обязательно снесу эту гадость — сколько ни отводи взгляд от слепых гипсовых глаз и улыбочек этих, мерзких, бессмысленных, а всё равно потом посмотришь. Притягивает. Страшное что-то есть, безобразное в их грязно-белом цвете, в пятнах этих, оспинах чёрных, руках, в вечном салюте вздёрнутых, и всё это на фоне хмари и кустов почерневших.

Хип порылась в карманах и выудила сделанную под «Зиппо» потёртую зажигалку, пощёлкала клавишей.

— Надо же, ещё горит… держи, Лунь.

— Спасибо… — Я прикурил от крошечного, похожего на синий шарик огонька, вернул зажигалку, Хип тут же убрала её в карман.

— Слушай… хотел спросить, да всё забывал. Зачем ты её таскаешь? Вроде сигарет я у тебя не видел…

— На память. Килька курила. — Хип заметно погрустнела, отвернулась к окну. Ляпнул, дурак… Чтобы отвлечь девушку от невесёлых мыслей, я нарочито бодро встал, одёрнул ремень и махнул рукой в сторону бывшей спортивной площадки.

— Вот что, стажёр. Давай-ка прошвырнёмся вон до тех домиков, думается мне, без трофеев не останемся. Аномалий там нет, но арты частенько попадаются. Ну, двинули…

Трое суток в Зоне не то чтобы много, бывало и больше, но вымотались мы здорово. Две ночёвки в полузатопленном подвале котельной, спать пришлось на грудах гнилых и насквозь мокрых досок. «Кольчуга-М» костюм непромокаемый, но из-за пробиравшегося сквозь многослойную ткань холода создавалось полное впечатление, что мы вымокли до нитки. Третья ночёвка состоялась в ржавом гараже, и выспаться также не получилось — мы поочерёдно дежурили, держа под прицелом дырявую дверь с хлипким засовом, а вокруг гаража кто-то всю ночь шуршал жухлой травой и изредка пищал почти на ультразвуке. Хотелось думать, что это была не «кикимора». Впрочем, ходку эту неудачной никак не назовёшь — одной «скорлупы» набрали столько, что пришлось высыпать её из контейнеров прямо в рюкзаки — арт этот не радиоактивный и для здоровья не вредный, но тащить почти девять кило тоже было непросто. Контейнеры нам нужны были под другие артефакты — Хип надыбала крошечную, но достаточно мощную «золотую рыбку» и пару штук «чёртовой крови», я нашёл «радужное кольцо» и приличный ком «рыжего воска», не считая пяти «трутовиков» и двух великолепных «острых плёнок». На обратном пути, уже недалеко от Периметра, я снял с куста «узел», довольно редкую вещь даже в глубине Зоны. Удивительно невзрачный на вид, этот артефакт напоминал пучок тонкого серого шпагата, скрученный в тугой жгут. И не скажешь, что пучок этот десять тысяч в зелёных деньгах стоит. Не скажешь, пока в руки не возьмёшь. Твёрдый, как камень, весит он меньше, чем тополиный пух — на землю бросаешь, и он медленно так, плавно опускается, ветерком его колышет. Чудная, ей-богу, штука, и пользы от неё никакой вроде нет, но физики НИИ за неё чёрту душу продать готовы. Я не я буду, если с них пятнашку за «узел» не стрясу. А ещё лучше — сразу бартерную сделку: «ботаники» списывают две новейшие «Кольчуги-2М» и «теряют» в Зоне модернизированный детектор, взамен находя «узел», «острые плёнки» и, да ладно, чего уж там, всю «скорлупу» и «золотую рыбку».

На пропускнике никаких проблем не возникло. Нам даже не пришлось использовать новенькие идентификационные карты — я лучезарно улыбнулся сытому (кило этак на сто тридцать) сержанту с осоловелым взглядом, военнослужащий что-то глухо буркнул и махнул рукой. Мол, проходите, не задерживайтесь…

На Бар я даже не посмотрел. Туда теперь ни ногой, как бы ни хотелось после Зоны пропустить каплю горячительного в организм. Сходим сначала в НИИ, сольём хабар, потом домой отсыпаться…

— Лунь, чертяка! Ты, что ль?

Я обернулся. Из пропускника выходил Лихо.

— Ё-моё! Точно! А мы с ребятами всё думаем, где тебя носит? Чего не заходишь?