Лукоеды

- Чудесный экземпляр для фотоальбома Вероники. Вы бы заняли почетное место. У нее там гениталии страница за страницей. Становится интересно, кому они принадлежат. Хорошо бы разузнать. У крутого мужчины может оказаться маленький член. Джеффри она сфотографировала в цвете. Я была ошеломлена. Его рыжие волосы узнает каждый. Господи, совсем не хочется, чтобы другие знали, что ты имеешь от мужа. Мне нравится держаться за них вот так. Мужчины любят комфорт. И Джеффри тоже. За это я ему прощаю все. При нашей первой встрече он довольно громко, так что услышали мои тетушки, которые занимаются медом в деревне, сказал, ну и жопа, как у старой коровы. И дальше только пощипывал меня время от времени. Его интересовали только мои деньги, которые он обнаружил еще до того, как я об этом узнала. Он страшно напуган бедностью. Прямо в истерику впадает от этого, круша все подряд в доме. Однажды, уволили всех слуг и егерей. Когда я нанимала их обратно, он стоял в зале, полностью одетый в экипировку альпиниста с рюкзаком на спине. Я сказала, Джеффри, что ты делаешь. Он погрозил кулаком и сказал, если надо, мы будем жить как бродяги. И все из-за того, что одна из моих тетушек оставила мне в наследство всего лишь двести шестьдесят тысяч фунтов стерлингов вместо трехсот десяти тысяч, на которые бедный старина Джеффри и рассчитывал. Он такой душка. Ох, я наверно слишком много болтаю, да? Но, вы знаете, меня воспитали в том духе, что, если рядом кто-то есть, с ним обязательно надо поговорить, а то будет невежливо.

По всему замку разносится крик. Громкие голоса. Суматоха. Голос Эрконвальда. Зовет. Уважаемый. Уважаемый. Горе. Горе.

- Леди Макфаггер, вы слышите то, что я слышу?

- Да, пожалуй.

- Кто-то выкрикивает "горе".

- Да. Что бы это могло быть?

- Возможностей - сплошная энциклопедия.

- Боже, не уходите. Не оставляйте меня в раздетом виде.

- Я должен. Кто-то очевидно упал в колодец.

- Ну, по крайней мере, имейте вежливость, обнять меня на прощанье.

- Конечно.

- О, Боже. Я - падшая женщина. Подержите меня, пожалуйста. Вы просто должны меня соблазнить. Давайте, сделаем это по быстрому. Джеффри говорит, что я холодная. Мне действительно не интересно, что там произошло у вас с Вероникой. Знаю только, что она застала вас с другим джентльменом, который, как у нас в школе говорили по латыни девчонки, был ин пурис натуралибус (in puris naturalibus).

- Прошу прощения, не совсем.

- Честно говоря, мне все равно. Джеффри всегда говорил, что содомия с красивым мужчиной возбуждает.

- Минутку, подождите.

- Прошу, не надо лишних слов. Возьми меня.

- Боже, еще один крик. Кто-то в смертельной опасности.

- Ничего продержится. Люди всегда выбирались из колодцев. Я вся готова.

- А я нет.

- Секунду назад он был твердый.

- Гейл, могу я тебя звать Гейл?

- Конечно, дорогой.

- Гейл, я нервничаю. Так что быстро не получится. Можно, я посмотрю, что случилось и вернусь назад?

- И оставишь меня здесь, в темноте. Обоссанную. Замерзшую.

- О, Боже. Христа ради, я больше не выдержу этой херни и всей этой оравы. Будь они прокляты. Это место сводит меня с ума.

- Что ты делаешь?

- Ломаю эту чертову штуку, что у меня на пути.

- Только ради Бога, не затронь меня.

- С меня достаточно.

- Да ты ничего и не попробовал. Если можно так сказать. Да и кто-нибудь может услышать тебя.

- Это мой замок, черт побери.

- Ну и ну. Хорош. Ведешь себя точно, как Джеффри. Вот это и ранит. Когда женщина предлагает тебе свое тело, как я.

- Могла бы предложить и побыстрее.

- Ну, тогда было бы не совсем хорошо. Так что, прошу, заткнись, пожалуйста, и ложись рядом.

- Крики становятся все громче. Они должны быть уже в северо-западной башне.

- Где мы?

- Посредине между северо-западной и юго-западной башнями. Но не рассчитывай на это.

- Я вся дрожу. Было бы гораздо лучше, если бы я отвергала твои приставания.

- Вот это уж точно, согласен. Но ты не имеешь представление, что там происходит. Это кошмар. Я хочу, чтобы мой замок был нормальным.

- Ты не должен поддаваться влиянию обстоятельств. Отвернись и посмотри в другую сторону.

- Именно это я и делаю и оттуда всегда появляется новое несчастье.

- Тебе хорошо, когда я легко провожу пальчиком под ними?

- Конечно, Гейл. Хорошо, но мне надо идти. Я по крикам слышу, что произошло что-то страшно серьезное. Эрконвальд никогда не повышает голоса.

- Но он твердеет.

- Прошу, Гейл. Я вернусь.

- О, Господи, г-н Клементин или Клейтон или Кло, я больше на такое не отважусь.

- Отважишься.

- Нет, никогда. Я вела полностью замкнутую жизнь. Ты знаешь, что это такое, быть воспитанной нянькой, у которой в подчинении еще три няньки.

- Нет. Меня воспитывала одна нянька.

- Ну, тогда могу сказать тебе прямо, что пока я не пошла в женскую школу, у меня было мало возможностей узнать мужчин.

- Я мог бы вернуться через минуту, если там ничего серьезного нет, и мы продолжили бы разговор.

- Знаешь, у меня довольно хорошие груди.

- Знаю.

- Как ты можешь знать, если не щупал? Дай мне твою руку. Смотри.