Читаем Луки и арбалеты в бою полностью

Арык Хакана – большой поток и течет глубоко: перейти его можно не везде; бог помог, и мы вышли прямехонько к одной из переправ через арык. Лошадь Дуст-Насыра очень ослабла и, перейдя арык, упала. Остановившись и посадив его на одного из наших коней, мы поехали к Ошу вдоль возвышенности, что между Харабуком и Фарагина. Когда мы вышли на возвышенность, к нам присоединился Мазид-Тагай. Ему попала в ногу стрела, ниже колена. Хотя она и не прошла насквозь, Мазид Тагай добрался до Оша с большим трудом. Много добрых молодцов посбивали с коней; Насыр-бек, Мухаммед-Али-Мубашшир, Ходжа-Мухаммед-Али, Хусрау-Кукельташ, Нуман-Чухрс пали в этом походе. Так как нога у меня была ранена стрелой, то я шел с трудом, опираясь на палку (рана оказалась очень серьезной, с повреждением кости, что безусловно указывает на высокие боевые качества „свистящей стрелы“. – Авт. )».

«…На моих людей напал большой отряд врагов, конных и пеших, их подняли с того места и оттеснили в переулок. В это время подъехал я и тотчас же погнал своего коня на врагов; они не могли устоять и опрометью побежали. Когда мы выгнали их с улицы, пригнали на открытое место и взялись за мечи, моего коня ранили в ногу стрелой. Конь упал на колени и сбросил меня на землю, среди врагов. Я быстро поднялся и пустил стрелу. Под моим оруженосцем Кахилем был довольно плохой конь. Спешившись, он подвел его ко мне. Я сел. Поставив в том месте людей, я направился к другой улице. Султан-Мухаммед-Веис, увидев, какой плохой у меня конь, спешился и подвел ко мне своего коня Я сел на его коня. В это время Камбар-Али-бек, сын Касим-бека, раненый, прибыл от Джехангир-мирзы. Он сказал: „На Джехангир-мирзу напали!“ Оказавшись напротив ворот, я увидел, что Шейх-Баязид в фарджии, надетой поверх рубахи (фарджия – „бытовая“ куртка: т. е. Бабур подчеркивает, что его враг не успел надеть доспехи. – Авт. ), въезжает в ворота с тремя или четырьмя всадниками. Я положил стрелу, лежавшую у меня на тетиве, выстрелил и чуть не попал ему в шею. Очень хорошо выстрелил! Шейх-Баязид поспешно въехал в ворота и. повернув направо, помчался по улице. Мы тоже бросились ему вслед. Мирза-Кули-Кукельташ хватил одного пехотинца палицей; другой пехотинец, когда Мирза-Кули проезжал мимо, направил на Ибрахим-бека стрелу.

Ибрахим-бек крикнул: „Хай! Хай!“ – и проехал мимо; тот в упор пустил мне стрелу под мышку. Стрела пробила два листа моей калмыцкой кольчуги. Стрелявший пустился бежать, я выстрелил ему в спину. В это время один пеший бежал по валу; я выстрелил и пригвоздил его шапку к зубцу стены. Шапка повисла, прибитая к зубцу; тюрбан его обвился вокруг руки. Другой конный проскакал мимо меня, к той улице, куда убежал Шейх-Баязид. Я кольнул его мечом в висок. Он уже падал с коня, но оперся об уличную стену и не упал. С большим трудом он убежал и спасся (Обратим внимание, что Бабур, так никого не сумев убить ни стрелой, ни клинком, все-таки считает, что провел этот бой очень хорошо. И он действительно прав: в тесной круговерти уличной схватки, когда приходится стрелять и рубить „навскидку“, почти не успевая увидеть противника, такие неприцельные действия помогают не только выжить, но даже и победить. – Авт. )».

«Оттого ли, что конь Ибрахим-бека был слаб, или оттого, что он сам был ранен, но он сказал мне: „Мой конь утомился!“ У Мухаммеда-Али-Мубашшира был нукер по имени Сулейман. При таких обстоятельствах, хотя никто его не заставлял, он спешился и отдал своего коня Ибрахим-беку. Очень благородное сделал дело!»

«Поставив людей в укрытие, я сам, пеший, взошел на какой-то пригорок и стоял на страже, как вдруг на один из холмов позади нас вскачь поднялось множество конных. Проверить, сколько их, не удалось. Мы сели на коней и пустились вперед. Преследователей было, верно, человек двадцать-двадцать пять, а нас – всего восемь, как уже упомянуто. Если бы мы сразу точно узнали, сколько их человек, то хорошо бы подрались с ними, но мы думали, что за этими преследователями идет еще другой отряд. Поэтому мы продолжали уходить. Бегущему войску, будь его и много, нельзя тягаться даже с немногочисленными преследователями. Ведь говорят: „Разбитому войску приличествует крик „хай“ (в данном случае – горестный возглас. – Авт. )!

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное