Лукавый

— Чего ты меня пытаешь, лукавый? Сам же все прекрасно знаешь. Когда Лешка, заводила в нашей компании, повесился, перестали мы грех творить!

— Да! Повесился он, старик. И тебе следует так же поступить, чтобы грехи свои искупить. Знаешь, что про это написано вон в той книге? — собеседник кивнул головой, в сторону оставленного иереем Священного Писания.

— Откуда? — старик недоуменно уставился на собеседника, не ожидая, что тот будет ссылаться на Библию.

— «Да и все почти по закону очищается кровью и без пролития крови не бывает прощения» — процитировал собеседник, копируя манеру священника.

— Не верю, не написано там такого.

— Ты прямо как Фома, может еще персты мне в раны вложишь? Ха, а не получится, нет у меня ран… — из комнаты раздался мерзкий смех, от которого Михаила всего перекорежило, но он остался на месте, решив пока не вмешиваться — Послание Евреям глава 9 стих 22. Прочитал? То-то же!

— Не буду я жизнь самоубийством кончать, грех это. И вообще, Лёха, говорят, не в себе был, когда в петлю залез. Кто в нормальном состоянии на турнике во дворе повесится?!

— Старый, не хотел я тебя расстраивать, с уважением к твоему возрасту отнесся, но, видимо, иначе нельзя! — Андрей Михайлович с сомнением взглянул на собеседника, подозревая какую-то подлость — Чего смотришь, думаешь, я пакость какую придумал?

— Пакость — это твоя суть, лукавый. Ты можешь выдать за правду любую лживую выдумку, лишь бы сбить человека с пути истинного.

— Да нет, старик, моя суть не в этом, и ничего выдумывать я не собираюсь. Такое не придумаешь, мы, падшие ангелы, не способны на такие выдумки, в отличие от вас, людей. Старик, вы же насиловали девушек и женщин, которые поздно вечером срезали путь от автобусной остановки через пустырь? Один со стороны высматривал жертву, и если женщина была более-менее привлекательная, он давал сигнал остальным, те занимали позиции у тропинки, а первый отсекал ей путь со спины, держась метрах в тридцати и своими действиями вынуждая жертву идти прямо в ловушку.

— Зачем ты мне это пересказываешь? Я все помню и без тебя.

— Затем, что из восьми ваших жертв, две покончили жизнь самоубийством. Одна с крыши многоэтажки бросилась, вторая вены вскрыла. Этих жертв ты высматривал, как впрочем, и последнюю, восьмую.

— Врешь! — в сердцах крикнул старик — Мы бы знали об этом.

— Откуда, вы же даже не видели их лиц. Вспомни Настю Маргарову, которая разбилась, сорвавшись с крыши в 1958 году. Вспомнил? Ты еще шутил, что советский человек с легкостью запускает спутники в космос, а преодолеть гравитацию не в состоянии. Так вот, это был не несчастный случай, как все думали. Это было самоубийство.

— Врешь — вновь повторил старик, но уже не так уверенно.

— Ладно, старый, я не собираюсь тебе сейчас что-то доказывать. Я тебе хочу про Лёху, твоего приятеля, рассказать. А если быть более точным, про его последние минуты.

— Я все равно тебе не поверю, можешь рассказывать, что хочешь.

— Хорошо. Так вот, высмотрел ты тогда, поздним майским вечером, быстро идущую от остановки стройную женскую фигуру и дал сигнал своим дружкам, чтобы они приготовились. Все снова прошло, как по маслу. Налетели сзади, задрали подол, завязав его над головой. Пригрозили, чтобы не орала и в зубы ткнули разок. А потом изнасиловали. Вшестером! Да еще кое-кто и в противоестественной форме. Правильно рассказываю?

— Угу! — под гнетом слов собеседника старик свесил голову.

— Чего молчишь-то? Стыдно вспоминать?!

— Грех этот мне Богом отпущен. Я его исповедовал и святое причастие принял.

— Принял он, молодец какой. А открой-ка книгу снова. Послание к Римлянам, глава первая стих двадцать шестой и двадцать восьмой. Читай вслух.

Старик открыл книгу и стал декламировать:

— «Потому предал их Бог постыдным страстям; женщины их заменили естественное потребление противоестественным (Рим.1:26), …И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства (Рим.1:28)». И что из этого следует? — старик положил Писание на край стола.

— А то, что содомиту в раю не место. Так что бери веревку и лезь в петлю, или в ванной вены вскрывай, искупай грехи свои кровью.

— Ты вырываешь фразы, ну, как бы того, типа, изменяя смысл на этот, на другой, как бы противоположный… — Михаил влетел в комнату, не дождавшись конца разговора и замер, взглянув на находящегося в комнате человека. Но человека ли? В кресле напротив кровати старика, вальяжно раскинувшись, сидел мэр города. Только вместо шикарной шевелюры его голову украшала пара небольших рогов, а череп был покрыт небольшими наростами.

— Тебя-то сюда что привело? — раздраженно спросил мэр, злобно посмотрев на молодого человека — Ты смотри, весь в защите. И причастился сегодня, и молитвенное правило выполнил, и крестик нательный на шее висит. Откуда ты такой чистый взялся, я тебя даже не почувствовал?

— Из этой, м-м-м, как бы, семинарии. Оставь, короче, ну, типа старика в покое и сваливай.

— А не то что?

— А не то я это, как говорится, изгоню тебя, типа туда, ну, обратно в преисподнюю, где тебе, как бы и место.