Лукавый Шаолинь

Мне показалось вдруг невероятно важным узнать, что же он хочет сообщить. Но тут подошел Френд и мягко, но настойчиво увлек меня за собой.

Потом нас еще долго поздравляли и чествовали, но мне хотелось лишь плакать, уткнувшись лицом в колени Эли.

А утром мы с Френдом пошли выбирать костюмы для бракосочетания. Оно выпадало на август, и я купила длинное платье на корсете, обнажавшее плечи, в котором моя талия была не больше пятидесяти пяти сантиметров. Зато фата — очень скромная. Длина придавала мне роста, хотя я и так выше среднего.

Илья приобрел серый костюм, в котором выглядел настолько неотразимо, что я почти влюбилась в своего жениха.

Оставшиеся дни мы посвятили остальным предсвадебным хлопотам. Но существовала некая проблема: наши родители. Познакомиться с отцом и матерью Френда я физически не могла: они часто болели и крайне редко выезжали из Зоны. А своим… Честно, своих я даже не хотела приглашать на свадьбу. Думала: соберу вещи и махну ручкой Гоше и Кеше. У меня столько друзей, лучше уж их пригласить, чем родителей, которые никогда особо не интересовались моей судьбой.

Но в конце концов, поддавшись уговорам Ильи и Эли, вызвавшейся быть свидетельницей, я все-таки решилась за три дня до свадьбы им сообщить. Отреагировали они по-разному. Кеша — с гордостью и откровенной радостью. И неудивительно: от нее съезжала взрослая дочь. Теперь можно разгуляться, да и мужчину привести. Гоша — истерично плача, ругаясь и смеясь.

Я даже расстроилась из-за такой реакции. Если бы они запретила мне брак, то я бы восприняла это как признак неравнодушия и любви.

Весь июль прошел в слезах и радостных приготовлениях. Мы ссорились каждые пять минут и почти сразу мирились. Иногда я удивлялась сама себе: как можно выходить замуж за едва знакомого мужчину старше на десять лет? Но в редкие минуты я чувствовала внутри бесшабашную удаль и веселость, думая, что это самое забавное приключение в моей жизни.

В день свадьбы я все-таки заплакала. Жаль было расставаться с друзьями, сталкерами и даже родителями. Моими удалыми и бесшабашными Кешей и Гошей. А еще преследовало странное чувство, что увижу нечто. То, к чему не была готова.

О Ерше я больше не думала. Он остался в прошлом. Где-то там, в заброшенном заводе. Там, где можно познать поэзию одиночества. А я утратила и свободу, и возможность выбора.

Но, наверное, Краснокрестецк того стоил.

Венчаться в церкви мы не стали.

— Вдруг разведемся, — серьезно сказал Френд. — А церковь не разводит.

А я почему-то подумала: «Непременно разведемся, дай только срок». Как же я ошибалась… Мы не развелись. Бывают вещи куда страшнее.

Хорошо помню тот жаркий день последнего летнего месяца.

— Ты самая красивая невеста в Верене, — сказала Эля, аккуратно обнимая меня. — Просто фея из сказки. Неземное платье, а какая прическа… Настоящая корона из волос! Да и жених хорош. В меру брутальный, в меру респектабельный. Живите и радуйтесь, ребята.

— Брак — это не место для радости. Ощущаю скорее изумление, — призналась я.

В ЗАГСе все получилось. Я сказала «да» почти твердым голосом, хотя едва могла вдохнуть из-за тугого корсета.

Как ни странно, Кеша и Гоша даже прослезились. Они помотали мне немало нервов, требуя, чтобы одного из них на свадьбе не было. Но когда я предложила вообще не приходить, явились оба. И даже перемолвились друг с другом парой слов с кислыми улыбочками. Я вздохнула и мысленно перекрестилась, потому что ожидала как минимум потасовку.

Потом мы целый день катались по Верене и пересекли все светлые зоны, наполняя душу счастьем. Я прощалась с этим городом, оттягивая сладкий миг свидания с Краснокрестецком. Загадочным и необычным.

— Прощай, Верена!

— Прощай, поэзия одиночества!

— Прощай, зовущая Татура!

— Прощай, Шаолинь.

Но сладкий миг оказался совсем не сладким. И уж точно не романтическим. На контрольно-пропускном пункте меня, прямо в подвенечном платье, бесцеремонно обыскал прапорщик. И напрасно Френд возмущался, размахивая временным разрешением на въезд в закрытый город.

А затем я на ватных ногах прошла через вожделенные ворота и ступила свадебной туфелькой на землю обетованную. Я победила! Я была в Краснокрестецке.

Часть 3 Слава, Перуне, Слава! Эля

22

После моего ухода из «Бастиона» прошло два года. Я успела закончить музыкальную школу по классу духовых, поступить в университет и расстаться с несколькими мальчиками. Студенческая жизнь так захватила меня, что я не вспоминала не только о Гриндерсе, но и о Маше, которая продолжала учиться на юридическом факультете. Сначала я еще пыталась помириться с ней, но девушка была непреклонна:

— Я не могу быть твоей подругой, Эля, не из-за Грина, не думай. Я тебе его простила и нашу драку тоже.

— Так в чем же дело? Почему мы не можем общаться, пусть не как раньше, но хотя бы изредка встречаться в кофейне?

— Все изменилось, Элюнь… я теперь другая. И тебе со мной общаться не стоит. Еще научу плохому.