Лук Будды (сборник)

Сбор был назначен на час – самое пекло. Воскресная утренняя месса, дело святое. За чертой бассейна, на сетке ограждения, повесили праздничную гирлянду – не столько для приманки своих, сколько для отваживания посторонних; составили к стене под козырьком, дававшим подобие тени, контейнеры со льдом, в котором блаженствовали разные «колы» и «спрайты»; огородили флажками три длинных стола, обернув каждый как игрушку. За среднего американца теперь можно было не волноваться: врожденное уважение к чужой собственности возобладает над естественным желанием поесть на халяву. Шутки шутками, но когда Патти поняла, что исчезнувшие из дома пригласительные открытки, чуть не полсотни, Сид раздал у себя в летней школе, ей стало не до смеха. Шесть гигантских коробок пиццы – это ж на один зуб, если вся эта саранча слетится.

– Надо ставить им на руке штамп, – предложила бойкая соседка, приспосабливая мешок для мусора и стараясь при этом не наступить на маленькую дочь Патти, ползавшую под ногами. – По крайней мере не подъедят дважды.

В час открыли бассейн, и сразу потянулись гости. Семидесятилетняя Фиби, разбитная старушка, которая клеилась к интеллектуальным мужчинам. Она была также неравнодушна к товарищу Троцкому и вместе с Пьером давно искала третьего, чтобы учредить партийную ячейку. Бородатый кукольник с кукольной русской женой, вероятно, вывезенной для коллекции. Улыбающиеся индусы. Смурной Маклоски. На вопрос «Будет ли Салли?» он мрачно отвечал: «Салли будет вечно». На побитой «мазде» подрулила Агнешка. Предоставив Джой полную свободу, она уединилась с молодым африканистом Мгвана, чтобы прочесть ему свой последний эротический опус. Прикатила ироничная Айрис, промывавшая студенческие мозги Диккенсом и Голсуорси («Они хоть умеют ставить знаки препинания»), умница Айрис, жалкий уродец с заплывшим, куда-то вбок уехавшим глазом и перекрученным болезнью маленьким тельцем, утопленным в инвалидном кресле, которое толкал верный Раппопорт. Ожидаемая орава оглоедов свелась к пяти или шести гаврикам (см. вымазанные кетчупом рты и улыбки до ушей на увеличенном фото). Уф!

Соединять несоединимое – Патти чувствовала себя в своей стихии.

В бассейне, где был объявлен короткий перерыв, Сид и Джой, сидя на бортике и болтая ногами в воде, решали, какой возраст лучше. Оба склонялись к тому, что гостей, а значит и подарков, в этом году у них больше, чем в прошлом, а в прошлом было больше, чем в позапрошлом. Если так пойдет, то к концу жизни их дни рождения будет отмечать целый город, весь штат! Дальше мнения разошлись. Джой считала, что пика всеобщей любви человек достигает к 35–40 годам, после чего начинается эрозия. Толком объяснить, что это значит, Джой не могла, но слово было красивое и звучало убедительно. Вот у мамы недавно… гостей – всего ничего, даже папа не пришел. Сид резонно заметил, что его папы сегодня тоже нет, а гостей и подарков навалом.

– Исключение только подтверждает правило, – вспомнила Джой. – Ты что, не знаешь?

– Угу, – кивнул Сид, пуская прицельную струю из водяного пистолета в чей-то нагретый живот. С виду увалень, он был подвижен на футбольном поле, и соперники, переоценив быстроту своих ног, часто оказывались на травяном газоне. – Твой отец с вами не живет?

– Они разъехались, чтобы хорошенько все обдумать.

– А мои родители и вместе не живут, и не разъезжаются, – похвалился Сид.

– Это как? – удивилась Джой.

– Во имя детей надо сохранять видимость отношений.

Джой подумала.

– Не вместе интереснее. Мама виноватая – дает мне поносить ее платья, папа виноватый – повез меня в «Парк чудес». Мы там видели домового, его колдовщица превратила. Он такой несчастный, как изюм, я тебе его когда-то покажу.

– А у нас живет черт.

– Страшный?

Сид оттянул пальцем нижнее веко и скорчил такую гримасу, что Джой отодвинулась.

– Мама знаешь как его боится? Когда папа посылает ее к черту, она запирается в спальне и плачет. У тебя смолы случайно нет?

– Смолы?

– Я смолой пол намажу, он в нее копытом – ааааааа! – а я его по башке палкой – хрясь!

– У меня, кажется, наполняется аппетит, – задумчиво произнесла Джой, – а пиццу мне нельзя, зуб шатается.

– Не свистят и не свистят, – занервничал Сид, увидев, что большая стрелка на башенных часах пошла по новому кругу– Он уже давно гипнотизировал спасателя на вышке, чтобы тот кончал этот дурацкий перерыв, но парень был, наверно, псих, а психи, известное дело, гипнозу не поддаются.

– Тебе молочная фея за зуб сколько дает?

– За передний зуб – доллар, а за сбоку зуб – два.

– Ага, – покивала своим мыслям Джой. – У нее деньги в такой сумочке, радикуль называется, трясешь-трясешь, а оттуда сыпется-сыпется. – Она почесала комариный укус под коленкой. – Смерть – это совсем не страшно, – прибавила она после короткой паузы. – Мальчики становятся привидениями, а девочки – ангелами, я так думаю. Привидения выгоняют на улицу бедных родственников, пока они еще живые, и устраивают в доме судом – ну, ты знаешь. А ангелы…

– Джой? – над сеткой ограждения показался перископ – рыжая голова Агнешки.

– Я здесь, мамочка!