Луис Альберто

– Приду, милый, приду, – повторяла Марианна. Она не убрала своей ладони с его впалой щеки и, склонившись над его подушкой, нашёптывала какие-то добрые, хорошие слова, говорила, что он ещё будет счастлив, что всё плохое пройдёт, что она никогда его не оставит… И – удивительное дело! – этот человек, которого она знала всего несколько часов, стал ей вдруг близок и дорог, и сердце её болело и ныло от жалости к нему.

Марианна вернулась в ординаторскую со следами слёз на лице, похудевшая, вернее, как-то сразу осунувшаяся. Доктор Кумар, только что вернувшийся после осмотра пострадавших в огне на лайнере «Тамиланд», сказал, что есть тяжёлые больные, которые могут не дожить до утра, поэтому, медперсонал, сегодня всю ночь будет дежурить, и спасать этих людей.

– Среди них есть совсем молодые, – тяжело вздохнул он, наливая себе из термоса чёрного, как пиво, чая.

– Если вы не против, – попросила Марианна, – я тоже буду дежурить.

– Нет, – резко ответил Кумар, – в ожоговом отделении вы не нужны. Там многоопытные едва выдерживают… Хотите чаю?

– Спасибо, доктор, нет, чаю не надо. Вы правы, я пойду, отдохну. Какой я помощник, я не выношу вида крови… А этот несчастный, которого я приняла за старика, Аймар…

– Да, у бедняги слишком много травм, и беда его ещё в том, что никто его нигде не ждёт, никто его не навещает. Как-то, впервые дни после катастрофы, кто-то из его товарищей справлялся, как, мол, летел с высоты пять тысяч метров и жив? Я даже не знаю, завели ли в связи с катастрофой уголовное дело, ответит ли хоть кто-нибудь за лётчика, ведь он теперь инвалид на всю жизнь.

– Но как вы думаете, доктор, он выздоровеет? – срывающимся от волнения голосом спросила Марианна. – Вы разрешите мне завтра ещё до завтрака пойти проведать его? Он просил меня прийти, я обещала…

– Конечно, Марианна, пойдите. И поддержите его морально. И проявите заботу – это подействует сильнее всякого лекарства. Но об одном хочу вас предупредить: не тратьте так себя, берегите свои душевные силы, иначе вас надолго не хватит, а ведь у вас, как я знаю, серьёзные жизненные проблемы.

– И это вы мне говорите, доктор! – не сдерживая слёз, воскликнула Марианна. – Мне же жалко его, понимаете, жалко! Я сделаю всё, только бы он выздоровел!

– Но я не удерживаю вас, – смущённо проговорил доктор. – Если этот несчастный выздоровеет, это будет огромная радость для меня. Но вот если вы заболеете, это уж будет совсем, ни к чему! – И добавил уже по-отечески, строго: – Идите, Марианна, вам действительно надо отдохнуть. Обход я начинаю в десять часов, а до этого времени можете быть у Аймара. Попробуйте заставить его поесть, уговорите, отвлеките. Да, впрочем, я вижу, вы сами знаете, как помочь этой больной душе, ведь он страдает оттого, что никому не нужен.

Придя в свою комнату, Марианна зажгла свет и с тревогой осмотрела все стены. Слава Богу, стены были пусты и комната показалась приятной и уютной. Здесь были и полотенца, и мыло, и другие принадлежности, на кровати лежала белоснежная ночная рубашка. Конечно, сразу же навалились мысли о доме, о том, что столько времени она не имеет никаких известий о своих детях, и опять она долго рыдала, уткнувшись в подушку, вспоминая Луиса. Уснула Марианна с мыслью об Аймаре. И на следующее утро, едва проснувшись, она поспешила к нему.

Было семь утра, когда Марианна, осторожно постучав, приоткрыла дверь и вошла в палату Аймара. Он уже был помыт, причёсан и ждал её.

– Я вдруг испугался, – сказал он, увидев входящую Марианну. – Я подумал, а вдруг это опять сон… И тебя нет… И всё это мне приснилось. Ты вот не веришь, а я, ей Богу, видел тебя во сне!

– Я верю тебе, дружочек, верю! – весело отвечала Марианна, испытывая невероятную радость оттого, что этот человек, который вдруг проник в её душу, жив и чувствует себя хорошо. Во всяком случае, ей хотелось верить, что он чувствует себя хорошо, что ему лучше, что он скоро будет совсем здоров! Она подошла к кровати, наклонилась и нежно поцеловала Аймара в холодную щёку.

– Не так, – едва слышно проговорил он.

– Что, «не так»? – отстранилась Марианна, глядя в его тёмные глаза. В них появился какой-то нездоровый блеск, испугавший Марианну.

– Поцелуй меня, как твоего мужа, – тихо попросил он. – Ты же обещала… Или нет? И я всё это придумал?

– Нет, ты ничего не придумал, – сказала Марианна, садясь на стул у его постели. – Ты даже ещё не знаешь, как ты мне дорог. Но только… Какая я тебе жена? Ты об этом подумал? Знаешь ли ты, сколько мне лет? Тебе двадцать семь…

– А тебе – двадцать!

– Нет, милый, мне – сорок!

– Значит, у меня сорокалетняя жена, – упрямо проговорил Аймар, в упор, глядя на Марианну, как бы стараясь понять, правду ли она говорит, или шутит, играет с ним?