Луис Альберто

Только сейчас Марианна заметила, что за аптечной стойкой на высоком круглом стульчике сидит ещё один человек. Эго был высокий, худой мужчина неопределённого возраста, с довольно правильными чертами лица. Он не принимал участия в хлопотах своих родителей, не смотрел на Марианну и, похоже, был занят своими мыслями. На нём, как и на его отце, была белая рубашка, белая куртка и белая шапочка. На оклик Тангам он ответил лёгким пожатием плеч. Марианна подумала, что явно оказание первой помощи тем, кто в этом нуждался, было здесь делом обычным. От этой мысли, однако, её благодарность добрым старикам не стала меньше. Она ещё и ещё поблагодарила их, но от помощи их сына решительно отказалась:

– Меня проводит этот господин? Нет, нет, это не надо… Мне уже лучше, вы видите, уже всё прошло!

– Мы лишаем вас права голоса, – с напускной строгостью произнёс старый аптекарь, в то время как его жена крепко взяла Марианну под руку, помогла встать, и повела к двери, ведущей внутрь дома.

– Мы живём здесь же, – поясняла она, обращаясь к гостье, – на первом этаже у нас аптека, на втором – жилые комнаты. Этот дом мы купили в рассрочку в тот год, когда родился Джавахарлал, и, так как наша аптека всегда считалась одной из лучших в городе, наше дело шло хорошо, и мы расплатились за дом с садом довольно легко. Знаете, мой муж очень хороший провизор, лекарство у нас можно приобрести в любое время суток, хоть днём, хоть среди ночи – так он поставил, так у нас заведено с первого дня. Мы очень любим наш дом, он и красивый, и удобный: в цокольном этаже мы разместили склад, а наверху у нас семь комнат – три спальни, столовая, гостиная, кабинет мужа и комната сына. В саду есть ещё маленький домик, его облюбовали наши внуки и живут там, когда приезжают на каникулы. Это дети нашей старшей дочери, она вышла замуж за американца и живёт с семьёй в Америке. Мой зять – чернокожий, но я его люблю как сына. Он очень хороший человек и – знаете? – первоклассный хирург. У них своя клиника. Моя дочь так же, как и мы, провизор. В молодости она хотела стать певицей, училась петь у известного профессора, но карьера артистки ей не удалась. Конечно, она могла бы жить за спиной своего мужа и не работать, но у нас работящая семья, мы не умеем сидеть без дела, и её приучили к труду. Если б вы видели, какая у неё аптека! А вот её дети – мои внуки – не пошли по медицинской части. Старший сын – футболист, обещает вывести Индию, как это говорится, в «большой футбол»? А обе девочки ещё учатся в колледже, но говорят, что медицина и аптекарское дело их не прельщает. Я обожаю своих внучек и сейчас покажу вам их фотографии и фотографию внука.

Если поначалу Марианна и не думала открывать, кому бы то ни было свою, в полном смысле этого слова, неправдоподобную историю, то теперь, слушая такую милую, искреннюю речь новой знакомой, поняла, что с этими людьми можно быть откровенной. Она с удивлением понимала, что это люди редкой доброты и что встреча с ними – подарок судьбы. В душе Марианны зародилась надежда. И как только радушная хозяйка усадила её в мягкое кресло у окна, закрытого солнцезащитными шторами, подкатила столик на колёсиках с такой заманчивой индийской едой, включила освежитель, наполнивший комнату струями прохладного воздуха, Марианна, стараясь быть спокойной, рассказала Тангам всё, что с ней приключилось за эти злосчастные несколько дней, не умолчав и о том, что после глупой, пустяшной ссоры её муж Луис, всю жизнь не любивший воду, не умевший по-настоящему плавать, так дико, так жестоко прервал их путешествие, к которому они оба долго готовились, о котором давно мечтали… Рассказывая о своём визите в консульство, Марианна не удержалась, опять разволновалась, заплакала. Увидев такое, добрая старушка аптекарша запретила ей продолжать. Действительно, всё, о чём рассказала Марианна, больше походило на какой-то ужасный фильм с невероятными превращениями, обидами и смертями. Самоубийство же Луиса было настолько необъяснимо, настолько загадочно, что Тангам высказала такое предположение:

– Очевидно, ваш муж психически заболел. Поверьте моему опыту, здоровый человек никогда не кинется в объятия смерти, здоровый инстинкт самосохранения удержит его. А у вашего мужа, – Тангам перекрестилась, – даже не было для такого решительного шага никаких побудительных причин. Вы уверены, что всё было именно так, как вам сообщили? – вдруг спросила она. И добавила медленно, как бы что-то обдумывая: – Ведь вы сами, своими глазами не видели, как он кинулся в воду?…

– Что вы этим хотите сказать? – насторожилась Марианна.