Луис Альберто

Петер схватил Татава за плечи и дрожащим голосом спросил:

– Ребёнок жив?

– Жив… – ответил старик.

В коридоре, где происходил разговор, было темновато, и поэтому Петер не видел лица старика.

– Мальчик?… Девочка?… – спросил он.

– Девочка… – ответил старик всё так же тихо.

– Ур-р-ра! У меня дочь! – закричал Петер от радости и стал обнимать и целовать Татава, даже не обращая внимания на то, что старик почему-то не разделяет его радости. Но для Петера это было не так уж и важно.

Татав пытался что-то сказать ему, но Петер этого уже не слышал. В голове у него гремела музыка. И только когда старик сильно дёрнул его за рукав, он остановился и спросил:

– Что?… Что ты говоришь?

– Корасон умерла… – прошептал Татав.

Больше Петер ничего не помнил. События всплывали какими-то урывками, отдельными эпизодами. Он помнил, как они с Татавом на лодке везли домой тело Корасон. В тот день, когда это происходило, шёл дождь и дул порывистый ветер. Лодку сильно качало, и Татав волновался, как бы гроб с женщиной не упал за борт. А Петер сидел на корме и отрешённым взглядом смотрел на маленькое тёплое существо с большими карими глазами, которое он держал в руках.

Но он совсем не помнил, происходило это в тот же день, назавтра или через несколько дней. Это совсем не отпечаталось в его голове, сколько он потом ни пытался вспомнить об этом.

Он помнил только, как Татав вдруг посмотрел куда-то и воскликнул удивлённо:

– Что это такое?!

Петер безразлично проследил за взглядом старика и не увидел ничего интересного, кроме большого белого парохода, который пришвартовался в их бухте. Даже столь необычное появление в их бухте огромного океанического лайнера нисколько не волновало его, как будто это было в порядке вещей для их маленького острова.

Потом были похороны. Маленькое кладбище за деревней, наполовину пустое, размещалось на пригорке, возле самого леса. На похороны собралось совсем немного народу – Татав, он сам и ещё несколько старых подруг Корасон, которых Петер почти совсем не знал. Когда гроб опустили в могилу, Петер заметил неподалёку Намиса. Лавочник почему-то боялся подойти ближе и прятался за каким-то обветшалым надгробием. Петер заметил, что в глазах лавочника стояли слёзы.

Могилу закопали, и люди стали постепенно расходиться. Остались лишь Петер и Татав.

– Пойдём домой, – тихо сказал старик и тронул Петера за руку, в которой тот держал маленький букетик цветов и не расставался с ним, будто надеялся, что Корасон ещё может вернуться.

От прикосновения по телу Петера пробежала мелкая дрожь. Он посмотрел на друга и сказал:

– Ты иди, а я хочу ещё немного побыть с ней.

– Но ведь Анну нужно нести на кормление, – напомнил старик и с надеждой посмотрел на Петера.

– Ты иди, а я скоро вернусь.

Татав хотел добавить ещё что-то, но Петер пристально посмотрел на него и сказал:

– Иди, иди, со мной ничего не случится.

Старик ещё немного потоптался на месте и поплёлся домой. Петер даже не повернулся и не посмотрел в его сторону. Он был занят совсем другим: он разговаривал со своей женой. Правда, это скорее походило на монолог, чем на диалог. Петер сам задавал вопросы, сам на них и отвечал от лица Корасон.

– Ну, вот я тебя и потерял, – сказал он без всякого пафоса, стоя над могилой жены и глядя на маленький холмик.

Воображаемая Корасон усмехнулась Петеру той своеобразной улыбкой, которая была присуща только ей одной, и сказала тихим голосом:

– Я совсем не покинула тебя. Просто я перенеслась в другое место, где мы все рано или поздно встретимся.

– Но ты была мне нужна именно сейчас, когда нужно кормить девочку, ухаживать за ней. А где я теперь могу это делать? И как это будет происходить? Ведь ты меня ничему не научила, когда была ещё жива, а теперь ты ушла, и я совсем не знаю, как мне теперь быть, что делать.

– Об этом тебе теперь и не нужно знать. Для тебя главное – во что бы то ни стало сохранить эту девочку. Ведь она – последнее, что осталось у меня от жизни.

В этот момент к Петеру подошёл Намис. Он испуганно посмотрел на Петера, быстро положил на могилу Корасон большой букет белых роз и тихо сказал:

– Теперь нам с тобой не из-за чего ссориться. Я пришёл сюда для того, чтобы проводить в последний путь женщину, которую очень любил, как это ни странно звучит по отношению ко мне.

Но для Петера это звучало совсем не странно. Для него это не имело вовсе никакого значения. Какая теперь разница, кто любил Корасон при жизни, а кто – нет. Теперь это уже всё равно, ведь даже самая большая любовь не могла воскресить Корасон из мёртвых, вернуть её к жизни.

Поэтому Петер посмотрел на лавочника и спросил:

– О чём ты говоришь?

Намис ничего не ответил. Он лишь слабо улыбнулся и через некоторое время ушёл.

А Петер ещё долго стоял у свежезарытой могилы и молчал, мысленно прощаясь с женой. Потом он осторожно положил букетик цветов на её могилу и медленно побрёл домой.