Луис Альберто

Он стоял вместе с Татавом в родильном отделении городской больницы, перед дверью, за которой сейчас происходило самое большое таинство в жизни – таинство появления на свет человека. За этой деревянной, покрытой белой масляной краской дверью его жена Корасон рожала ребёнка. Его ребёнка.

Мужчины стояли молча. Они всё сказали по дороге сюда, успокаивая перепуганную до смерти женщину и приободряя себя. Теперь слов не осталось, не осталось совсем. Они только обменивались взглядами, давая понять друг другу, что происходит с каждым из них, и, стараясь понять, что творится на душе у другого. И оба они в это время своим сердцем, всем своим нутром были там, за белой деревянной дверью…

Прошёл целый час с того момента, когда Корасон на носилках вкатили в операционную и врач захлопнул дверь перед носом мужчин. С тех пор и Петер, и Татав превратились в слух. Они пытались уловить любой звук, любое движение, которое доносилось из-за двери.

Сначала были слышны громкие, душераздирающие крики Корасон, и Петер готов был сойти с ума от страха и волнения за неё. Но вот уже полчаса, как эти крики стихли, и он стал понемногу успокаиваться. Он даже не обратил внимания на троих врачей в масках и халатах, которые быстрым шагом вошли в комнату.

Татав тогда испуганно посмотрел на него, но не поймал его взгляда и снова углубился в собственные мысли.

Наконец дверь открылась, и в коридор выглянула маленькая худенькая медсестра.

– Ну, что там? – только и смог выдавить из себя хриплым голосом Петер.

Медсестра ничего не ответила. Она обвела мужчин отсутствующим взглядом, и опять закрыла дверь.

Петер взволнованно посмотрел на Татава и спросил:

– Что это значит?

Татав в ответ лишь пожал плечами. Он и сам понимал не больше, чем бедняга Петер.

Через пять минут дверь опять открылась, и оттуда выскочили несколько врачей. За ними бежала та самая медсестра. Она толкала перед собой носилки, на которых лежала Корасон. Женщина была без сознания.

– Что с ней? – испуганно спросил Петер у медсестры, пытаясь приноровиться к её стремительному шагу.

Татав остался далеко позади.

Медсестра взглянула на Петера и коротко ответила:

– Тяжёлый случай, сложные роды…

– Что? Что вы говорите? – переспросил Петер и остановился.

Но медсестра не стала вдаваться в объяснения. Она даже не остановилась, быстрым шагом удаляясь по коридору.

– Что она сказала? – спросил подбежавший Татав, тяжело дыша.

Петер обернулся на его голос, оглядел старика с ног до головы, как будто видел впервые, и сказал:

– Сложные роды… Ты не знаешь, что это значит?

Татав растерянно пожал плечами:

– Нет, не знаю.

– А куда они её повезли?

– Я думал, что ты знаешь… – удивился старик.

– Нет, не знаю, – ответил Петер растерянно.

– Тогда чего мы тут стоим?! – встрепенулся Татав.

Мужчины переглянулись и побежали догонять медсестру. Но она уже повернула в один из боковых коридоров, и они потеряли её из виду. Оглядевшись по сторонам, Петер пробормотал:

– Где же теперь её искать?

– А может, она пошла вон туда? – спросил Татав и показал на один из многочисленных проходов.

Петер посмотрел, куда указывал старик, и ответил:

– С таким же успехом она могла пойти и туда, и туда, и даже вон туда! Я не знаю, куда делась эта медсестра.

Татав почесал затылок и сказал:

– Нужно у кого-нибудь спросить.

– Конечно, нужно, – кивнул головой Петер. – Но у кого?

– Нужно вернуться к той комнате, где мы были, и спросить у кого-нибудь там.

– Да, ты прав! – воскликнул Петер, и они побежали обратно, обгоняя друг друга.

Операционная, около которой они только что стояли, была открыта. Старенькая уборщица стирала тряпочкой пыль с подоконников и поливала их каким-то раствором. Петер подошёл к ней и спросил:

– А куда увезли женщину, у которой принимали здесь роды?

– А я откуда знаю? – ответила уборщица, даже не посмотрев на него.

– Но вы… вы должны знать… – растерянно пробормотал Петер и умоляющими глазами посмотрел на старуху.

Та отложила тряпку, строго взглянула на него и сказала наставительным тоном:

– Я ничего знать не должна. Мне за это денег не платят. Но если вас это так интересует, то после родов женщин и детей кладут в специальную палату, и вход к ним запрещён, пока они, как следует, не отдохнут.

– Но она ещё не родила, – сказал испуганно Петер.

– Как это не родила? – удивилась старуха.

– Сложные роды… – повторил Петер то, что слышал от медсестры.

Старуха посмотрела на него с сочувствием и сказала:

– Ну, тогда вашу…

– Жену, – подсказал Петер.

– Тогда вашу жену повезли в триста шестую.

– А куда это в «триста шестую»? – не понял мужчина.

– Её повезли в операционную, делать кесарево сечение, – объяснила уборщица.

– А это очень страшно? – испугался он.

– Страшного ничего нет, – успокоила его старуха, но приятного мало.

– А как туда пройти? – спросил Петер.

– А туда вам ходить не надо. Вы пройдите в помещение для ожидания и сидите там. Вам всё скажут.

– А долго ждать?

Старуха с усмешкой посмотрела на Петера и сказала:

– Сколько нужно, столько и будете ждать. Или вы спешите?

– Нет, не спешу, – угрюмо ответил Петер и вышел из комнаты.