Луис Альберто

– А почему я должна выходить за него замуж? – удивилась она.

Петер пожал плечами:

– Мне показалось, что вы скоро должны пожениться, – сказал он тихо.

– Кто тебе сказал такую ерунду?

Мужчина растерялся. Но к растерянности его примешивалась огромная радость. Он весело посмотрел на Корасон и сказал:

– Если ты не собираешься выходить замуж за лавочника, то это очень хорошо. Намис – плохой человек, и тебе пришлось бы с ним несладко.

– Мне приятно, что ты думаешь обо мне, – робко сказала Корасон и опустила глаза.

Дальше опять они шли молча. Петер поднимал с земли разные раковины и очень внимательно рассматривал их, как будто собирался писать о них научный труд. Всё это происходило оттого, что и он, и она очень сильно смущались. Вот уже месяц они совершали такие прогулки каждый день, но все они проходили примерно одинаково. Каждый раз и он, и она не могли просто поговорить о том, что волнует их вот уже больше месяца, с того самого дня, когда вечером он проводил её домой и она поцеловала его в щёку.

После долгого молчания Корасон, наконец, спросила:

– Скажи, Петер, а ты… ты действительно ничего не помнишь из своей жизни?

– Нет, к сожалению, ничего, – ответил он и развёл руками.

– У тебя ведь, наверное, есть семья… – задумчиво произнесла она и посмотрела на Петера. – Как ты думаешь?

– Я вообще стараюсь об этом не думать, – ответил он и горько улыбнулся.

– Почему? – удивилась Корасон.

– Потому что когда я об этом думаю, я начинаю очень нервничать. Ведь ты даже представить себе не можешь, как это страшно – в середине жизни вдруг оказаться в незнакомом месте, среди незнакомых людей и даже забыть, кто ты, откуда, кем ты был до сих пор. Может, у меня была семья, может, не было. Может, я был священником, а может, преступником. Что толку теперь ломать голову над тем, была ли у меня семья или нет. Ведь теперь этого уже не вернуть. Так зачем попусту тратить время?

– Но ведь они, наверное, ищут тебя? – возразила Корасон.

– Кто? Кто меня ищет? – нервно заговорил Петер. – А если у меня никого не было и искать меня некому? Ведь если бы у меня была семья, то они бы давно отыскали меня. А если они бросили меня искать, то мне такая семья не нужна. Теперь вы с Татавом моя семья.

– Ладно, – сказала Корасон. – Нам пора домой. Пойдём, посмотрим, что получилось из твоих горшков.

– Да, пойдём.

Они быстрым шагом направились к дому Татава и даже не заметили, что во время их прогулки за ними зорко наблюдали два злых прищуренных глаза. Это был лавочник, который не мог простить Петеру того, что он ухаживает за Корасон.

Придя во двор, Петер и Корасон сразу подошли к печи и стали тушить огонь. Потом Петер осторожно открыл заслонку и стал специальным ухватом аккуратно доставать из печи кувшины и горшки и ставить их на землю.

– Ну, как у меня получилось? – с гордостью спросил он у Татава и Корасон.

– Подожди радоваться, – спокойно сказал старик. – Сначала они должны остыть, а потом мы и посмотрим, что у тебя получилось.

Первый кувшин рассыпался прямо у Петера в руках.

– Ну вот, не получилось! – От досады он готов был расплакаться, как маленький мальчик.

– Ничего страшного, – успокоил его Татав. – Ты же ещё не испробовал остальные кувшины.

– С остальными будет то же самое, – ответил Петер и безнадёжно махнул рукой.

– Зря ты так говоришь, – возразил ему старик. – Они могут получиться вполне нормальные, а ты от злости их просто разобьёшь. С таким терпением, как у тебя, ничего и никогда не может получиться.

– Ну, хорошо, я подожду, – сказал Петер и сел на лавку.

Корасон присела и стала бережно собирать осколки от разбившегося кувшина. Она очень переживала за Петера, и ей было жаль, что у него не получилось.

Когда всё остыло, Петер посмотрел, что получилось с остальной посудой. Половина кувшинов разбилась сразу, а у других поотлетали ручки. Целым оказался только один.

– Интересно, а почему он получился такой крепкий? – удивился Петер и стал внимательно рассматривать его.

На первый взгляд это был обыкновенный кувшин, каких много. Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что вылеплен он из не совсем такого материала, как остальные. Просто в глину попало немного песка. При обжиге этот песок расплавился, и вместо глины получилась неплохая керамика.

Поняв, в чём дело, Петер весело рассмеялся.

– Чему ты радуешься? – удивился Татав. – Ведь у тебя ничего не получилось.

– Ну и что! – выкрикнул мужчина весело. – Зато я знаю, почему не получилось!

– Ну и почему же?

– А потому, что эта глина просто не пригодна для посуды. А если добавить в неё немного песка с пляжа, то получится отличная керамика.

Корасон с радостью наблюдала за весельем Петера. Вдруг он остановился, посмотрел на неё, взял кувшин в руки и весело сказал:

– Возьми! Я хочу подарить этот кувшин тебе.

– Ой, у меня ещё столько дел… – суетливо сказал Татав и поспешил удалиться, чтобы не мешать им и опять не ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Мне?… Это мне? – потупив глаза, переспросила Корасон, как будто не слышала, что сказал ей Петер.

– Да, тебе. Он не очень красивый, кривоватый, но это мой первый кувшин, и я хочу подарить его тебе.