Лучший из худших

– Полковник Булатов у аппарата. С кем имею честь? – произнёс он в трубку.

– Здравия желаю, господин полковник. Ротмистр Никольский. Приношу извинения, что потревожил вас в столь поздний час.

Услышав голос жандарма, полковник поморщился. Подобно многим военным, он откровенно недолюбливал голубые мундиры.

Но реноме требовалось соблюдать.

– Ничего страшного, ротмистр. Догадываюсь, что вы звоните не просто так, а по службе.

– Так точно, господин полковник. Если бы не насущие дела, я бы ни в коем разе не стал беспокоить вас.

– Ближе к делу, – нетерпеливо проговорил Булатов.

– Боюсь, это не телефонный разговор.

– Я вас не понимаю, господин ротмистр…

– Я звоню вам с радиотелефона моего автомобиля. Минут через пять он будет у ваших ворот. Если вы не будете возражать, я нанесу вам деловой визит. Постараюсь сильно вас не задерживать, – вроде бы ротмистр старательно подбирал фразы и говорил с вежливой интонацией, но полковник не сомневался, всё это напускное. Ни о каком уважении со стороны жандармского корпуса к нему, старому вояке, речи даже не идёт.

– Хорошо. Вас пропустят, – отозвался Булатов после короткого размышления.

Он всеми фибрами души ненавидел подобные визиты. После них всегда появлялись какие-нибудь неприятности.

– Николя, кажется, на сегодня наша игра закончена, – объявил Булатов другу.

– Ничего страшного. Встретимся на будущей неделе, – покладисто ответил тот и поднялся.

– Буду ждать с нетерпением, – сказал, не покривив душой, Булатов.

Не успел он проводить старого приятеля, как ворота распахнулись и на территорию особняка въехал служебный «Руссо-Балт» жандарма.

– Маша, – позвал полковник служанку. – Пожалуйста, накройте нам стол в кабинете: два кофе и чего-нибудь сладенького. Ну, ты сама знаешь…

– Фёдор Иванович, поздно уже… Да и ваше сердце, нельзя вам на ночь кофе пить.

– Маша, я не уверен, что эту ночь проведу дома, – вздохнул Булатов. – Так что не спорь, пожалуйста. Приготовь кофейку.

– Хорошо, Фёдор Иванович, как прикажете, – кивнула служанка и убежала на кухню.

Полковник сам пошёл открывать двери перед гостем.

Появился Никольский в идеально пригнанном мундире. Порой казалось, что он в нём и спит: ещё никто не видел жандарма в штатском.

– Ещё раз примите мои извинения! – сходу заговорил он.

– Пройдёмте в мой кабинет, – сухо сказал Булатов.

Он пропустил гостя вперёд, предложил тому занять одно из мягких кресел, а сам опустился в такое же за большим письменным столом, на котором царил настоящий армейский порядок.

– Слушаю вас, господин ротмистр.

Никольский опустился на предложенное место, закинув нога на ногу и положив перед собой обе руки, скрестив пальцы.

– Два часа назад произошло прискорбное событие: солдаты вашего батальона подрались с юнкерами.

– Пф! – из груди полковника вырвался вздох облегчения. – Странно, что какая-то драка вдруг привлекла внимание жандармского корпуса.

– В круг наших обязанностей входят многие вещи. Околоточный надзиратель сообщил о случившемся военному коменданту, тот уже доложил начальнику училища, его сиятельству генералу Аракчееву. Думаю, в любую секунду должны будут позвонить и вам. Я лишь слегка опередил события.

– Я могу узнать детали? – слегка напрягся Булатов.

– Конечно. Стычка произошла на Воскресенском проспекте неподалёку от одного из заведений определённого толка…

– Бардака что ли? – сразу догадался полковник.

– Да. Группа юнкеров, находящихся в законном увольнении, как раз покидала двери этого, как вы выразились, бардака, а навстречу им попали несколько солдат вашего батальона. Вы знаете, какие напряжённые отношения царят между бойцами этих подразделений.

– Безусловно. Мне очень жаль, что верные слуги его императорского величества до сих пор не могут поладить между собой, – с притворной скорбью произнёс Булатов.

На самом деле его тоже подбешивало высокомерие многих юнкеров, хотя он и сам в молодости заканчивал военное училище, пусть и в другом городе. Но, став командиром батальона, он по понятным причинам всегда оставался на стороне своих подчинённых и в таких стычках болел только за них.

– Согласен. Это очень печально, – сказал ротмистр.

– И какие последствия этого неприятного происшествия? – нахмурился полковник.

– Трое юнкеров попали в госпиталь с серьёзными переломами. Ещё трое отделались сравнительно лёгкими ушибами, но всё равно вряд ли смогут полноценно нести службу ближайшие две недели.

– Что говорит генерал?

– Реакция его сиятельства предсказуема. Он крайне недоволен происшествием. Но у него достаточно выдержки и мудрости, чтобы не раздувать пожар.

– Так-так, – Булатов забарабанил костяшками пальцев по столешнице. – Зная его сиятельство, могу предполагать, что пока вы не обрисовали мне всю картину происшедшего. Скажите, ротмистр, сколько юнкеров участвовали в драке?

– Одиннадцать, – сообщил Никольский.

– А сколько было моих?

Ротмистр слегка помялся.

– Ну же, – внимательно посмотрел на него полковник.

– Их было двое, – выдавил из себя жандарм.