Лучшее

— Мы уже истратили кучу денег, чтобы записать нюансы хрюканья свиней и шорохи дождевых червей, — сказал мне Холмберг. — Записали, как пищат сотни грызунов в беличьем колесе. У нас огромные фонотеки разнообразного чириканья, кудахтанья и гоготанья птиц и псевдоптиц. Почему не пополнить каталог и голосами шелни? Лично я не верю, что их стук по корням или гудение в кувшинообразные тыквы имеет хоть какое-то отношение к музыке. Что их песни, которые они якобы поют, содержат осмысленные слова — их там не больше, чем в скрипе несмазанных петель. Кстати, скрипы дверей, более тридцати тысяч дверей, мы тоже записали. И кое-что похлеще. Так что давайте увековечим еще и шелни, чтобы ваше навязчивое желание исполнилось. Но торопитесь, их осталось не так уж много. Да, и хочу добавить с искренним сочувствием: любой человек с внешностью мисс Харкель заслуживает исполнения самых сокровенных своих желаний. Хотя бы из простой справедливости. Что касается расходов на экспедицию, их оплатит компания-производитель завтраков «Поющая свинка». Время от времени владельцев крупных компаний мучают угрызения совести, и, чтобы заглушить ее голос, они делают взнос в тот или иной фонд. Суммы, как правило, незначительные, соответствующие глубине их страданий. Но, если разумно распорядиться средствами, на вашу экспедицию хватит.

Таким образом вопрос с финансированием был решен, и мы с Холли отправились в путешествие.

Надо сказать, Холли уже давно заработала себе дурную славу, когда заявила, будто понимает язык животных. А когда она объявила, что сумеет понять и шелни, негодованию коллег не было предела. И это не поддавалось никакой логике. Ведь не пострадала же репутация капитана Шарбоне, утверждавшего, что он понимает разговоры земных обезьян, хотя это была явная ложь. Не пострадало и реноме Мей-ровича, когда тот сообщил, что видит эзотерический смысл в узорах, образуемых пометом полевок. А вот заявления гоблинолицей Холли — и не только о том, что она быстро разберется в языке шелни, но и о том, что шелни не падальщики, а чистокровные гоблины, исполняющие настоящую гоблинскую музыку и настоящие гоблинские песни, — эти ее заявления воспринимались в штыки.

Казалось, сердце и душа Холли слишком велики для ее карликового тела, а мозг — для ее курьезно маленькой головы. Думаю, именно поэтому всю ее покрывали бугры. Она состояла целиком из любви, заботы и смеха, которые так и выпирали из ее конусообразной фигуры. Ее уродство выглядело необычно, и, подозреваю, ей нравилось демонстрировать его миру. Она любила змей, жаб, обезьян и прочие не возвышенные виды. Изучая их, она становилась похожа на них. Превращалась в змею, когда мы наблюдали за змеями, или в жабу, когда те были объектом наших исследований. Живых существ она изучала не только снаружи, но и изнутри. И в этом тоже добивалась редкостного сходства.

Шелни она полюбила с первого взгляда. И сама стала как шелни, причем не особо ей пришлось меняться для этого. Она двигалась, как шелни. Перебегала с места на место, как шелни. Лазила на деревья, как шелни. Спускалась по стволу — по-беличьи, головой вперед, — как шелни. Мне и раньше она казалась не совсем человеком. А сейчас она жадно впитывала все, что касалось шелни, торопясь сделать как можно больше, пока они не исчезли.

Что касается самих шелни, то некоторые ученые отнесли их к гуманоидам — правда, после этого вынужденно ушли в глухую оборону. Если шелни и были гуманоидами, то, несомненно, самыми мелкими и странными из них. Но мы, собиратели фольклора, интуитивно чувствовали: на самом деле они чистой воды гоблины, и словосочетание «чистая вода», на мой взгляд, очень им подходит. Самые крупные из них ростом не дотягивали до метра, а самые старые — до семи лет. Пожалуй, во Вселенной не найдешь существ уродливее них, но их уродство не отталкивало. В них не было ни капли зла.

Ученые, проводившие с ними опыты, констатировали отсутствие у них разума. Шелни дружелюбны и открыты. Слишком дружелюбны и открыты, на свою голову. Их доверчивость не имела границ. Но человеческого в них было не больше, чем в эльфе или великане-людоеде. И гораздо меньше, чем в обезьяне.

— А вот и их логово, — объявила Холли, разгадав его местоположение в первый же день (это было позавчера). -Прямо под этим деревом. Туда ведет проход между корнями. Защищая докторскую диссертацию по первобытной музыке, я и представить не могла, что когда-то сама навещу малюток под деревом. По крайней мере, не сильно на это надеялась. Жаль, они очень многому нас не научили. И даже был период, когда я вообще перестала верить в гоблинов.

Последнее утверждение показалось мне неубедительным.