Лучшее

Прошло время, совсем немного времени — у Селима был спортивный кар, который так и рвался вперед, словно пылающая ракета. Они быстро добрались до северо-западной части города и вмиг оказались в доме Хитропалых, точнее — в темных комнатах, уходящих вглубь горы.

— С некоторых пор дядюшки все делают очень быстро, — продолжала Ореада. — А именно с тех самых пор, как Бог послал им испытание на горе Синай после того, как они кое-что напутали. Сделали скрижали целиком из железа, а надо было по-другому. Надо было сделать скрижали из сланца с буквами из железа, даже не из железа, а из особого сплава, который называют «заветный сплав»[47]. Вот с тех пор они стали очень понятливые и все инструкции выполняют совершенно точно. Никогда ведь не знаешь, кто может быть заказчиком. У Келмиса, кстати, остался тот первоначальный вариант скрижалей целиком из железа. Я попрошу, чтобы он как-нибудь показал тебе.

— Откуда ты берешь эти свои истории, Ореада?

— Маме сказала, что делаю их из железа.

— А на откуда самом деле?

— Из железа.

Селим совершенно свободно общался с дядюшками, пока они выплавляли и выковывали те части, из которых Ореада составляла символическую концепцию.

— Как вам здесь работается, в этом невысоком холме в Оклахоме? — спрашивал он. — Разве не должны вы обитать в лесах Фригийской Иды? Как так вышло, что вы оставили Родину?

— Это и есть наша Родина, мы не оставляли ее, — ответил могучий Акмон. — Все, что под землей, — наша Родина. Все холмы и горы Земли связаны корнями, сплетены пальцами своих ног, и все это одна страна. Мы на горе Ида, мы на Крите, мы в Оклахоме. И это все — одно.

Наконец они закончили. Ореада брала готовые части из раскаленного расплавленного железа так, будто опускала пальцы в воду, а потом складывала их вместе. Получилась новая система концепций и символов, и похоже именно такая, какая требовалась. Трудно было сомневаться, что она сработает.

На следующий день это стало окончательно ясно. Профессор Железович едва с ума не сошел. Выпускники университета и просто студенты — это ведь был продвинутый смешанный курс — в безумном упоении толпились в аудитории. Еще много недель в их умах новая система будет расти и раскрываться, как цветок: курс Железовича станет настоящим собранием марафонцев разума и науки, совершающих по пути все новые и новые замечательные открытия.

Ореада и Селим вышли из аудитории, когда в небе уже сияли звезды, все остальные остались там на ночь. Но у этих двоих был свой собственный нерешенный вопрос, и для ответа на него тоже требовались новые идеи.

— Ореада, я жду твоего решения, — повторил Селим. — Я хочу жениться на тебе.

— Тогда посмотри на звезду и загадай желание. Вон на ту звезду.

— Как можно угадать, куда ты показываешь своим хитрым трехсуставным пальчиком?

— На мужскую звезду, которая затерялась меж звезд-евнухов.

— Да, я вижу ее, Ореада. Хорошо, я загадаю желание. Ну что, теперь ты ответишь мне?

— Через полчаса. Я должна спросить двух людей.

И Ореада убежала. Сперва она пришла домой поговорить с матерью.

— Мама, почему наш отец такой ребячливый? Может, он просто до сих пор еще мальчик?

— Да, Ореада. Он маленький мальчик.

— Но через несколько лет он станет, наконец, мужчиной, а не милым мальчишкой?

— Надеюсь, Ореада.

— Значит, через несколько лет вы сможете завести собственных детей? То, что он из хитропалых, больше не будет мешать?

— Не знаю, Ореада. И вряд ли узнаю. Когда он повзрослеет, я буду давно мертва.

Ореада выбежала из дома. Она направилась в монастырь, который находился за ее старой школой. Вошла, поднялась по лестнице, прошла по коридору. Она точно знала, куда идет — хитропалые легко находят друг друга. К тому же как раз минуло восемь лет. Ореада открыла дверь. Сестра Мэри Дактил раскладывала пасьянс железными картами.

— Сколько вам лет? — спросила Ореада.

— Триста восемьдесят пять, — ответила сестра Мэри Д., не поднимая головы. — Если б я не дала обет, то сейчас бы уже могла завести семью.

Ореада снова побежала. Она бежала к Селиму, который ждал ее на улице под звездами. Она плакала. Нет, она рыдала.

— Мой ответ «нет», — проговорила она сквозь слезы.

В свете звезд смуглое лицо Селима стало совсем бледным. Но сдаваться он не хотел.

— Ореада, ты даже не представляешь, как я тебя люблю, — сказал он. — Может, мы попробуем выковать другой ответ из железа? — произнес он с отчаянием.

— Это железно, — прорыдала она. — Мой ответ «нет».

И убежала так быстро, что ее никто не догнал бы.

Ореада плакала в глубине своей горы. Захлебывалась горячими, жгучими слезами. И эти слезы были вовсе не из железа. Нет, не из него.

Из ее глаз лился поток, в котором ароматическая соль смешивалась с канифолью. Ведь именно с этими веществами работают кузнецы.

Планета медведей-воришек