Лучше для мужчины нет

– Милли! Где ты? – кричала в отчаянии мать, приближаясь к нам.

Я поставил Милли на землю и показал на Катерину.

– Гляди, Милли, вон мамочка. Беги к ней. Скажи, что ты видела человека, похожего на папу.

Я отпустил ее, и она через поляну кинулась к матери. Я слышал, как Милли кричит на бегу:

– Мама! Папа сказал, что я видела человека, похожего на папу.

Я увидел момент, когда Катерина заметила Милли. За долю секунды выражение ужаса на ее лице сменилось невыразимым облегчением, которое почти сразу перешло в гнев. Катерина сердилась на Милли, но в глубине души я знал, что она злится на себя. Одна рука у нее была занята Альфи, а вторую она вытянула навстречу Милли. Вот Катерина схватила нашу дочь и разрыдалась. Она кричала на Милли, которая явно пыталась донести до матери какую-то мысль, но та благополучно потонула в гневе, объятиях и слезах. Катерина ничего не видела и не слышала. Так что я мог чувствовать себя в безопасности.

Все еще прячась в кустах, я смотрел, как Катерина собирается уходить. Что она вообще здесь делает? От дома далеко, и Катерина никогда не перебирается на южный берег Темзы. Я знал, что сборы детей – весьма трудоемкое занятие. Катерина попыталась привязать Альфи к двухместной прогулочной коляске, но тот верещал, вырывался и изгибал спину, требуя взять его на руки. Милли, расстроенная нагоняем, тоже ревела. Катерина достала из коляски сумку и посадила вместо нее Милли. Когда Катерина вешала сумку на ручки коляски, Милли закатила истерику, она вопила и тянулась к матери, ревнуя к младшему брату, которого несут на руках.

Катерина вытащила Милли из коляски, под весом сумки коляска накренилась и картинно опрокинулась. Сумка ударилась об асфальт, послышался звон разбитого стекла. Наверное, бутылка с «аквалибре», подумал я. Вонючий дынный напиток, который Катерина регулярно покупает. Название этой дряни означает «свободная вода», а стоит она целое состояние. Дорогостоящая пакость потекла из сумки на землю. Я смотрел, как Катерина, не выпуская детей, присела на корточки и попыталась вытряхнуть бутылку из сумки, пока жидкость не испортила остальное барахло. Раздалось проклятье. Я увидел кровь. Катерина хотела поставить Милли на землю, но та, будучи ребенком, не достигшим трех лет, и не подумала мыслить рационально; вместо этого Милли с удвоенной силой вцепилась в мать. Катерина сердито оттолкнула нашу дочь, та повалилась на траву и закричала. С каждым новым поворотом в сюжете я понимал, что предвижу ход событий, но не в силах его изменить. Все равно что наблюдать за столкновением машин в видеоподборке, посвященной дорожным происшествиям. Мне отчаянно хотелось броситься к ним и помочь, но разве я мог так поступить? Разве мог я внезапно появиться посреди Клапамского парка – спустя всего час после того, как я сообщил, что нахожусь в Манчестере?

– Присматриваешься к здешним няням? – хмыкнул позади меня голос.

Это был Дирк – он все еще досадовал, что его переиграли на дешевой гитаре из клееной фанеры.

– Да нет, просто наблюдаю за женщиной, которая пытается управиться с двумя маленькими детьми. Она вообще-то их мать. Э-э… я так думаю.

– Господи, и зачем только люди заводят детей? – вздохнул Дирк, глядя на самозабвенно дрыгавшую ногами Милли.

Я осознал, что согласно киваю, и устыдился того, как непринужденно предал своих детей.

– Ты только взгляни на это вопящее отродье. Я считаю, людям нельзя позволять заводить детей, если они не умеют с ними управляться.

Внезапно я вскипел. Да что он понимает?

– Она не виновата! – сказал я с яростью. – С двухлетками всегда нелегко.

– Только послушай, как она орет на бедную девчонку. Не удивительно, что та вопит в ответ.

– Так она, наверное, совсем потеряла голову. От недосыпа и всего остального.

– Да, похоже, мать-одиночка, – вынес вердикт Дирк и двинул обратно.

Теперь Катерина сидела на земле и плакала. Она выглядела совершенно опустошенной. Никогда прежде я не видел ее такой обескураженной. Из руки течет кровь, дети рыдают. А поскольку дело происходит в Лондоне, то люди проходят мимо, словно Катерина – наркоманка или алкоголичка. Неужели никто не подойдет к ней помочь?

– С тобой все в порядке, Катерина? – спросил я.

Она подняла глаза и от изумления даже прекратила рыдать.

– А ты откуда взялся?

Поскольку ответа на этот вопрос у меня не было, то лучше всего его просто игнорировать.

– Что у тебя с рукой?

– Да так, порезалась.

– Тогда понятно, откуда на асфальте кровь. – Я обмотал ее пальцы своим носовым платком. Катерина таращилась на меня так, словно я в одном лице был доброй феей и рыцарем в сверкающих доспехах. – Идиотка, я вижу, что порезалась. Чем ты занималась?

– Пыталась достать из сумки битое стекло.

– Вот и говори после этого о несчастных случаях.

Катерина улыбнулась, и я понадеялся, что момент, когда она могла еще раз спросить, что я вообще здесь делаю, миновал.

– Мы с папой видели зеленую птичку, – услужливо сказала Милли.

– Боже, она все никак не может забыть. Мы видели зеленого дятла месяца два назад. – Я завязал на платке узел. – Пойдем выпьем кофе, а Милли угостим хрустящей картошкой.