Лучше для мужчины нет

Барбекю уже вовсю готовилось в редколесье на холмике по соседству с футбольными полями. На пикник прибыло человек двадцать, все – примерно моего возраста; иными словами, я был, вероятно, лет на семь-восемь старше. Девушки с проколотыми пупками пристраивали кудлатые головы на колени своим приятелям в камуфляжных штанах; над поляной плыла музыка; дымилась пара одноразовых жаровен для барбекю, и стойкий дух каменного угля мешался с запахом марихуаны. Они были такими свободными, что даже не сознавали своей свободы. Я немного нервничал из-за того, что примазался к молодежной тусовке, словно кто-то из юнцов мог внезапно приподняться, ткнуть в меня пальцем и сказать: «Постой-ка, да из тебя песок сыпется!» У многих парней были бородки – такие маленькие, что я сомневался, стоило ли их вообще отращивать. Ко мне это не относилось – я был слишком стар, чтобы носить бороду. Я спрятался за темными очками и отыскал свободный пятачок среди вытянутых ног – на некоторых полоскались широкие клеши, подобные тем, что надевал я, когда они впервые вошли в моду. Если бы кто-нибудь спросил меня, когда умер Элвис, я вряд ли бы вспомнил. Какой Элвис? Что такое Элвис? Это имеет касательство к войне на Фолклендах? Или это марка пишущих машинок? Никогда о таких не слыхал. «Майкрософт Виндоуз-95» – о, да, вот об этом, по-моему, я кое-что припоминаю.

Но самое трагичное – я, напротив, отчетливо помнил все из своей юности, но не помнил ничего из того, что происходило последние годы. Эта публика наверняка в курсе, какая песня сегодня на первой строчке хит-парада. А когда я последний раз об этом знал или хотя бы интересовался? Я по-прежнему мог перечислить песни, занимавшие первые строчки в рождественских хит-парадах семидесятых и восьмидесятых, я мог бы назвать каждую композицию каждого альбома, купленного в те годы, но попробуйте сейчас попросить мой мозг вместить в себя новую информацию и получите отказ. На диске нет свободного места. Чтобы его освободить, нужно стереть несколько файлов. Несколько лет назад, благодаря трем часам умственного напряжения, спровоцированного Саймоном и его кроссвордами, я уяснил, что единственная станция метро, в названии которой нет буквы из слова «камбала» – это станция «Сент-Джонс-Вуд». Я бы с радостью вычеркнул эту информацию из головы, чтобы освободить место для дня рождения отца. Но из года в год я забываю послать ему открытку, и каждый раз, когда поезд выезжает на платформу «Сент-Джонс-Вуд», вспоминаю о камбале.

Я взял протянутую бутылку французского пива, лег на спину и закрыл глаза, отдаваясь во власть солнца и алкоголя.

Несколько гуляк с трудом поднялись на ноги и принялись ребячливо перекидываться тарелкой фрисби. Другие сворачивали самокрутки или засовывали в булки горелые сосиски. Траву передавали в одну сторону, хот-доги – в другую; вероятно, таков этикет современной молодежи. Продуманность, с какой был организован пикник, наводила на мысль, что эти детки вовсе не пропащие люди, какими прикидываются; их ничегонеделание отличалось завидной организацией. Любой служащий рекламного агентства запросто бы ответил, как называется это конкретное молодежное племя. Проколотые пупки? Клубные трясуны? Фанатики Ибицы[27]? Наверное, новому поколению полагается хлебать пепси, ходить со сноубордами под мышкой и заботиться о здоровье планеты – самым гедонистическим способом, разумеется.

Девушки тыльной стороной ладони откидывали с лиц блестящие длинные волосы; мои сотрапезники все как один были отмечены печатью здорового глянца, присущего выходцам из благородных семейств. Все они, подобно Джиму, шиковали своей принадлежностью к современным хиппи; они выпали из привычной среды, но имели обратный билет – надо лишь стать чуть старше. Родители проводили время на скачках в Аскоте, на регате в Хенли, на теннисе в Уимблдоне, у детей было свое расписание на летний сезон: «Флед», Редингский фестиваль, Гластонбери[28].

А раз я – не один из них, к какому племени припишут меня? Когда Хьюго попросил придумать музыкальную фразу для слогана «Этот седан считает себя асом», он сказал, что нацеливается на читателей журнала «Лэд Дэд». У меня по спине пробежал холодок, когда я почувствовал, что меня вдруг отнесли к категории потребителей глянцевой мишуры. «А, этих я знаю», – презрительно сказал я и швырнул журнал в мусорную корзину.

Полуденное солнце припекало, и я перешел в тень, чтобы уберечь от ожогов свой нежный лоб. Будет трудно объяснить, как я умудрился загореть, безвылазно сидя за клавишами. Внезапно из моей сумки донесся писк мобильника. Я ожидал услышать презрительные стоны всех этих проколотых поборников единения с природой, но молодежь дружно потянулась к карманам и сумкам.

– Привет. Это я, – сказала Катерина.

Ее голос был холоден, принимая во внимания нашу ссору, но, во всяком случае, она первая пошла на контакт.

– Ты у себя в студии?

Я решил, что на этот вопрос можно ответить, не прибегая к излишнему вранью.

– Нет.

– А где?