Лучшая подруга

– Угу. – Натали многократно кивнула, подняла кувшин и наполнила оба их стакана. – Выпей, Морган, ты такая бледная. Выпей, не бойся, тебе на пользу пойдет.

– Это Рон так сказал? – машинально сделав несколько глотков, тупо повторила Изабелла. – Что он женат?

– Да, Рон. Прости, милая, может, мне не надо было тебе говорить? Может, ты знала и все равно решила… Ну, сама понимаешь. В конце концов, и правильно. Я тоже считаю, что ни к чему беречь девственность, как какое-то там необыкновенное сокровище. Лови момент, живи настоящим – это мой девиз. К чему отказывать себе в радостях секса? Ради чего? Ради какого-нибудь козла, который сам трахался, сколько его душе и члену было угодно, но искренне считал, что его избранница должна непременно хранить целомудрие? Чушь! Полная чушь и бред! – тарахтела Натали.

– Нет, – вдруг сказала Изабелла.

– Что – нет? – не поняла Натали.

– Нет, в том смысле, ты правильно сделала, что сказала.

– Ты не знала? – участливо спросила та.

Изабелла молча потрясла головой. По щекам ее уже текли слезы.

– О, милая, не надо, не расстраивайся так. Ну что ты? Разве эти мерзавцы стоят наших слез? – Натали подвинулась к ней, обняла, повернула к себе, заставила положить голову ей на плечо и, поглаживая мягкие каштановые волосы, продолжала утешать: – Поверь мне, ни один из них не заслуживает такого отношения. Просто ни один. Уж со сколькими я была знакома, и все подонки, все до единого. Да ты сама вспомни. Ну как Рон обошелся с тобой? И со мной? Тебе еще повезло, у тебя хоть ребенка не осталось, а я вынуждена тянуть одна такое ярмо. А тот, как его… не помню… Эдди, что ли? Да, точно! Говорил ведь слова красивые, завлекал, а потом что? Публично тебя опозорил, ко мне полез. Да нет, это просто порода такая подлая. И, возможно, не подлая, а просто слабая. Идут по жизни, следуя велениям не разума, а члена. Не заботясь о том, кому и какую боль причиняют, лишь бы сиюминутное удовлетворение получить. Поверь мне, Морган, бедняжка моя, не стоят они все ни единой твоей слезинки. А уж особенно эти чертовы лягушатники. Ф-фу… – Она даже передернулась, демонстрируя степень своего отвращения к этой нации.

– Да, ты права, – еле слышно прошептала Изабелла и с трудом высвободилась из ее объятий. – Извини, Нат, я… мне надо домой поехать. Есть еще кое-какие дела, которые надо сегодня закончить. Ты расплатись, я потом с тобой рассчитаюсь, хорошо?

Как она вышла на улицу, как добралась до дому, как поднялась к себе, как разделась – все это было покрыто густым туманом.

Проснулась Изабелла только в половине четвертого утра. Села на кровати, диким взглядом обвела спальню, потом себя – полностью одетую, и тут к ней вернулась память.

«В общем он очень удивился, что ты связалась с женатым мужиком».

«Потому что я не могу задать тебе очень важный вопрос, пока не закончу кое-какие дела дома».

«Идут по жизни, следуя велениям не разума, а члена. Не заботясь о том, кому и какую боль причиняют, лишь бы сиюминутное удовлетворение получить»…

О господи!

Нет!

Не может быть!

Он не такой! Не такой! Он не мог обмануть меня!

Не такой? Не мог? А какие же у него дела, без которых он не может сделать тебе предложения? Какие, если не развод?

Развод?! Да кто тебе, жалкой дуре, вообще сказал, что он намерен получить развод? Кто тебе сказал, что он намерен жениться на тебе? Он? Этот лгун?!

«У меня была одна связь. Ну, то, что можно считать связью. Мы прожили вместе четыре месяца. Разошлись спокойно, без скандалов. Поняли, что совсем не подходим друг другу. А остальное… Я живой мужчина, нормальный»…

– Заткнись! – заорала Изабелла, зажимая руками уши, но слова Патрика продолжали звучать, как бы она ни старалась заглушить их.

И она повалилась на кровать и завыла – громко, некрасиво, неизящно, как старая баба воет на похоронах. Потому что она и ощущала себя старой, даже древней, и присутствовала на похоронах, похоронах своей первой и последней любви. Да-да, последней, потому что больше никогда не сможет отдать свое сердце никакому мужчине. И не потому, что не поверит, нет. А потому, что сердца у нее не осталось. Разлетелось вдребезги, на крошечные осколки.