Lubvi.NET

Едва я открыл глаза, как все мысли, которые одолевали меня вчера, тут же вернулись ко мне. Пока я ставил чайник, полоскался в душе, курил на балконе, эти мысли — о сложностях женских поступков, о благородной рыцарской любви — водили в моей голове хороводы и при этом пели тоскливые песни. Но вот среди этих мыслей появилась одна сама главная, и едва я осознал ее, проникся ею до конца, как мне тут же захотелось выть подобно раненому зверю.

Я хорошо помню этот момент. Я уже говорил о том, что особенно гадкие моменты отпечатываются в человеческой памяти гораздо лучше, чем хорошие. Я курил на лоджии, и вдруг, когда эта мысль посетила меня, сигарета выпала у меня из дрожащей руки, покатилась по металлическому козырьку над балконом соседей снизу и стала падать вниз. И за те несколько секунд, пока сигарета летела до асфальта, я отчетливо и ясно понял: У МЕНЯ НЕТ БОЛЬШЕ ЯНЫ!

Да, у меня больше не было любимой девушки. Никто не пожелает мне доброго утра перед выходом и не скажет спокойной ночи перед сном. Никто не кинется на шею прямо на глазах у однокурсников, никто не будет, сидя рядом со мной в курилке на втором этаже, касаться языком моего уха. Этого не будет больше никогда. И совсем не важно, кто в этом виноват, почему это произошло. Гораздо важнее то, что этого больше не будет никогда. Не будет щемящего восторга от прикосновения маленькой ладошки к моей щеке. Теперь, когда из моей жизни исчезла очень важная составляющая, только теперь я осознал, как мне всего этого будет не хватать. И как я на самом деле люблю Яну. Нет, не просто люблю, я не могу без нее существовать, пить, есть, спать, дышать, думать.

Какими глупыми мне теперь показались вчерашние мысли по дороге домой. Я найду другую девушку, я буду счастлив? Да разве это возможно, разве можно быть счастливым с кем-то кроме нее? Разве я теперь смогу нормально жить, учиться? Кто я теперь без нее? Как я буду вообще ходить мимо всех мест, где мы сидели рядом, где мы бродили, смеялись и иногда даже в шутку бранились. А она, что она теперь думает обо мне? Я вернулся в комнату и кинулся к телефону. Я снял трубку и долго вслушивался в длинный гудок, пока его не сменили короткие. Я знал телефон Яны наизусть и, что самое страшное, по прошествии более чем восьми лет я до сих пор помню его наизусть. Но ни разу, ни разу за этот долгий срок я так и не смог набрать этот номер.

Я повесил трубку обратно на рычаг и криво ухмыльнулся своему отражению в зеркале. Зачем звонить? Чего я этим добьюсь? Зачем? Наше королевство правды вчера было успешно ею разрушено, но я был рад, я был действительно рад, что королевство лжи также не просуществовало слишком долго. Теперь там руины, треснувшие камни, покрытые мхом. И ворон сидит на покосившейся башне донжона и чистит перья.

Можно было думать о ней и о том, что она сделала — все, что угодно. И мое отношение к этому могло быть каким угодно: как к непонятой мною жертве или как к циничному шагу: сплю с наглыми, гуляю с умным. В общем, я был в этом полностью свободен. Но как я ни пытался вызвать в себе ненависть к Яне, я на это не был способен. Только тогда, в то самое злополучное июньское утро 26 июня 1998 года я окончательно понял, как люблю я эту девушку и что моя жизнь без нее теперь не имеет никакого смысла. Но где-то в самом потайном уголке моего сознания очень тихо со мной стал говорить здравый смысл. Он успокаивал меня, говорил, что это всего лишь агония, что надо всего-навсего пережить этот страшный безумный день, а завтра будет легче. Я пытался убедить себя в том, что после агонии обычно наступает смерть.

И эта любовь умрет во мне и родится любовь новая, обновленная, любовь к совсем другой девушке. И я буду снова счастлив, но без прежнего фанатизма. Это был шанс, маленький, но все же шанс отказаться от страшной, фанатичной языческой любви, как я теперь это называю, чтобы обрести новое чувство. Но тогда все было тщетно. Здравый смысл, получив возможность выговориться, был благополучно забыт. А между тем на часах уже была половина одиннадцатого утра, и я понял, что если сейчас не займу себя каким-нибудь делом, то просто сойду с ума от переживаний, самобичевания и жалости к самому себе.

Я честно пытался заняться чем-нибудь. Сначала я включил компьютер и решил поработать над статьей, которую обещал сделать как только закончатся экзамены. Но работа не шла. Я думал над каждым словом, постоянно ходил курить на лоджию, затем опять садился работать. Но вместо ровных рядов строчек передо мной вставало лицо Яны с мокрыми от слез глазами. Я выключил компьютер и сел читать книгу, при этом убеждая себя, что список литературы на следующий семестр выглядит устрашающе. Но едва я прочитал страниц десять, как понял, что постоянно теряю нить повествования. И тогда я с ужасом осознал, что ничем полезным заняться не смогу.