Ложь без спасения

– Конечно, не знала. Но я и не имею в виду схожие черты характера или что-то в этом роде. Однако три факта – три не то чтобы незначительных факта – совпадают: вы обе относительно молоды, вам примерно по тридцать пять. У вас у обеих маленькие дочки. И обе вы вдовы.

Лаура была ошеломлена. Это действительно было так, но самой ей это еще не приходило в голову.

– Ну, а… какой ты из этого делаешь вывод? – спросила она.

– Пока – никакого. Я еще не могу составить полное представление. Может быть, в этом ничего и нет. Но тем не менее мне это вдруг бросилось в глаза. И это все-таки немного странно, тебе не кажется?

Лаура спросила себя, отчего у нее вдруг появилось такое необычное ощущение внутри. Такое легкое, подрагивающее напряжение, словно в ее теле что-то менялось в предвкушении грозящей опасности.

– Но в любом случае одно обстоятельство не совпадает, – сказала она. – У нас с Камиллой было что-то общее. Так как Камилла сейчас мертва, а я – нет. И я думаю, что это чрезвычайно большая разница.

Анна промолчала, а потом сказала каким-то неестественным тоном:

– Да, конечно, ты права.

Лауре показалось, что ее подруга серьезно забеспокоилась.

6

Моник чувствовала себя так, словно исполняла роль в театральной пьесе под названием «Мое возвращение в жизнь», которая давалась ей с большим напряжением – было тяжело не замечать, насколько эта жизнь была на самом деле печальна.

Потому что, в конце концов, это было не так уж увлекательно – сидеть в субботний вечер в одиночестве в своей квартире и слушать голоса по телевизору. Шло какое-то шоу, в котором какие-то люди проделывали какие-то дурацкие вещи, выставляя себя на посмешище, чтобы в итоге один из них мог выиграть тридцать тысяч франков. Время от времени Моник посматривала на экран, стараясь смеяться и полагать комичным то, что она видела, но в глубине души она знала, что никогда не стала бы смотреть такую дурацкую передачу, если б не была такой одинокой.

Но все же Моник не сидела без дела на диване, а хлопотливо занималась разными делами и даже красиво сервировала стол – на одного человека, поскольку в каком-то там журнале какая-то тетка, специалист по вопросам печали, рекомендовала одиноким женщинам порой просто устраивать праздники только для себя одной. На кухне жарился морской язык в хрустящей панировке, приготовленной самой Моник, а на столе стояла большая миска с чудесным салатом.

«Хватит замороженных готовых блюд, – строго наказала себе утром Лафонд, – с этого момента будешь питаться более изысканной и полезной едой».

Она открыла бутылку вина и начала тихонько напевать себе под нос. По телевизору один из участников передачи усердно пытался нырять в маленький бассейн, чтобы достать утопленные там презервативы. Публика вопила от удовольствия.

Время от времени Моник бросала взгляд на телефон, словно ждала, что он вот-вот зазвонит. Она, собственно, и верила, что так оно и будет. Должна ведь на ее звонок последовать какая-то реакция! Всю первую половину дня она ездила по магазинам, затем позволила себе пообедать в ресторане, а после этого, сложив покупки в машину, проделала длительную прогулку по набережной. Было уже почти половина пятого, когда Лафонд вернулась в свою квартиру. Первым делом она прослушала автоответчик, но на нем была только одна запись: женщина из соседнего дома спрашивала, сможет ли Моник вечером присмотреть за ее ребеночком, чтобы они с мужем смогли сходить куда-нибудь. Лафонд делала это пару раз, но с каждым разом все больше ненавидела это занятие – по ее мнению, оно больше подходило для школьниц или одиноких пожилых женщин. И поскольку она при всем желании не могла отнести себя к категории школьниц, оставался только второй вариант, о котором ей не хотелось даже думать.

От него звонка не было, что удивило Моник. Этот человек должен был быть заинтересован в том, чтобы связаться с ней. А поскольку она оставила сообщение на его мобильнике, ей сложно было представить себе, чтобы он не пере-звонил ей. В конце концов, люди почти всегда носят с собой мобильный телефон.

«Если он не позвонит завтра, я попытаюсь еще раз», – решила Лафонд.

В попытках вытянуть себя за волосы из болота депрессии, она купила себе платье, и ей внезапно пришла в голову идея надеть его к ужину. А почему бы и нет? Она достаточно долго вечер за вечером рассиживалась в халате.

Платье было очень сексапильным – черное, простое, с глубоким вырезом и тонкими лямками на плечах. Классическое платье, в котором женщина ожидает своего любовника. Моник считала, что оно ей очень идет. Обновка великолепно подчеркивала ее грудь, которая была особенно красивой – во всяком случае, об этом ей единодушно заявляли те немногие мужчины, что были в ее жизни.