Ловушки

В воскресенье вечером, 8:47.

Джерри припарковал фургон за складом, вне поля зрения. Он сидел за рулем, потягивая четвертую бутылку пива за вечер в ожидании.

Он услышал шум машины за тридцать секунд до того, как она свернула на подъездную дорожку. Послышалось хлопанье дверей, мужской смех, женское хихиканье. Слабые шаги по ступенькам парадного крыльца и звон неловко нащупанных ключей. Услышав, как хлопнула входная дверь, Джерри вышел из фургона, обогнул здание и пересек двор. Он постоял мгновение в нескольких футах от окна спальни.

Снова смех, хитрый и грязный. Затем настойчивое дребезжание пружин кровати.

Джерри вернулся к фургону и завел его. Он развернул машину задним ходом вокруг склада, пока ее задний бампер не указал в сторону дома. Прицепное устройство было непросто установить... В конце концов, он был дезинсектором, а не механиком или мастером на все руки. Он подумал о мистере Гонсалесе и о том, что он мог бы сказать. Что-то вроде: это не санкционированная компанией модификация, мистер Хоффман!

Он подошел к открытому окну подвала. Он присел на корточки и поднял четыре куска тяжелой цепи, которые лежали в выжженной солнцем траве на заднем дворе. Один конец он прикрепил к сцепке. Другой конец был невидим... Скрыт темнотой подвала, по другую сторону прямоугольного окна.

Скрип пружин сопровождал симфонию плотских звуков. Хрюканье и стоны, которые заставили бы покраснеть порнозвезду. Они были слишком заняты, чтобы услышать, как Джерри нажал на газ и фургон, накренившись, помчался прочь. Слишком увлечены, чтобы услышать металлический звон четырех цепей, когда они натянулись... или стон бревен, которые долго держались, прежде чем расколоться и поддаться.

Джерри заглушил двигатель и прислушался. Внутри дома раздался треск половиц, а затем ужасающий грохот, как будто вся конструкция обрушилась сама на себя.

После этого они начали кричать.

О, как они кричали...

Джерри спокойно вылез из фургона и направился к задней двери дома. Он вошел и прошел по коридору в спальню. Он стоял за дверью, стараясь не ступить внутрь. Протянув руку и ощупав стену, он нащупал выключатель и включил его.

Пола в спальне не было. На его месте был глубокий кратер из зазубренных досок и бревен. Верхний свет в спальне показал, из-за чего были все эти крики.

Элейн и Кайл лежали среди окровавленного постельного белья и искореженных латунных перил в яме подвала. Они дико метались и громко кричали, когда "зубы" ловушки схватили и надежно удержали их, не давая им вырваться.

Большинство людей не любили брать с собой домой свою работу, но Джерри любил. Два месяца... Запертыe в клетке, голодныe и запертыe в сарае на заднем дворе. Пока их одного за другим не вывели из заточения и не выпустили в кромешную тьму подвала. Голодныe и разъяренныe... Скользящиe, роящиeся... готовыe нанести удар.

Джерри стоял на краю дверного проема и наблюдал. Эти надоедливые "цели", которые мистер Гонсалес так высоко ценил, пoкрывали его изменяющую жену и ее любовника. Элейн дернулась в агонии и хрипло завыла, ее некогда прекрасное лицо превратилось в пятнистую фиолетовую маску, когда осы и скорпионы глубоко вонзили свои жала в ее щеки и лоб. Две летучие мыши, больные и ищущие пищи, вцепились в соски ее грудей. Пауки и многоножки вцепились ей в живот, отказываясь отпускать. Подошвы ее ног прижались к провисшей поверхность матраса, как будто пытаясь подтолкнуть ее тело в сидячее положение. Вместо этого ее ноги раздвинулись, открывая портал, слишком манящий, чтобы отрицать. Крыса, размером со щенка, запрыгала по матрасу и зарылась в нежные складки ее женственности; извиваясь и зарываясь она исчезала из виду.

Кайл Мастерс выглядел не лучше. Его некогда подтянутое и загорелое тело теперь было покрыто злобными рубцами и открытыми ранами, где плоть была оторвана и съедена. Его пах, который был возбужден и близок к точке освобождения мгновениями ранее, был скрыт клубком скользящей, кусающей ярости. Два гремучих змея боролись за опущенный столб пениса Кайла, их клыки глубоко вонзились, накачивая унцию за унцией яда в его вены и капилляры. Особенно крупный монстр Джила своими широкими челюстями крепко сжал мужские яички, раздавливая органы в желе, добавляя свой ядовитый вклад в смерть, которая уже текла в его крови.

Прежде чем глаза Элейн оторвались от двух ворон-падальщиков, она уставилась на своего мужа. Джерри встретился с ней взглядом, пока ее глаза не лопнули под метающимися клювами. Затем он повернулся и пошел обратно по коридору. Позади него крики и вопли стихли, сменившись топотом ног грызунов и хлопаньем перепонок, похожей на хлопанье летучей мыши, туго натянутой от одной тонкой кости к другой.

Чувствуя онемение и опустошение, он вернулся к фургону и снял цепи с прицепа. Он завел фургон и выехал на шоссе. Примерно в миле отсюда была подъездная дорога, ведущая в пустыню.

Мешковина на сиденье рядом с ним зашевелилась, и внутри загудела погремушка, за которой последовала другая... и еще одна.