Ловушка (ЛП)

— Митч, я уже извинилась. Что ещё ты хочешь, чтобы я сказала? — Ничего из сказанного мной сейчас не изменит прошлого.

— Как насчёт того, чтобы попытаться сказать мне правду, — он отступает, как будто не в состоянии больше находиться со мной рядом.

— Я сказала тебе правду, — слабо возражаю я, делая всё возможное, чтобы ослабить натиск слёз.

— Ну да, точно, — огрызается Митч, обращая на меня взгляд полного презрения. Когда он поворачивается на пятках и начинает идти к двери, я бессознательно следую за ним. Прежде чем я успеваю сказать ещё хоть слово, он уже мчится по лестнице вниз.

Я так ошеломлена его внезапным уходом, что единственное, что могу делать — слушать, как он уходит, захлопнув за собой входную дверь. Несколько секунд спустя его машина с рычанием оживает.

Я же так и стою там, сжимая руками дверную ручку до побелевших костяшек, пока не перестаю слышать его машину.

— Пейдж, — зовёт мама снизу.

Всё ещё пребывая в состоянии шока, я выхожу в коридор и приближаюсь к лестнице с почти парализующей болью в груди. Опускаю взгляд на маму, стоящую у подножия и держащуюся за перила.

— Митч уже ушёл? — спрашивает она озадаченно.

Боюсь, что если попытаюсь заговорить, то сломаюсь, поэтому просто киваю.

Мама начинает подниматься по лестнице, её недоуменное выражение лица теперь становится совершенно озабоченным.

— Милая, что случилось? Вы поругались?

Чем ближе она ко мне, тем труднее сдерживать слёзы. Губы дрожат, а слёзы застилают глаза. Мысли о потере Митча и том через что из-за меня придётся пройти моей маме, приносит больше боли, чем, мне кажется, у меня получится вынести.

— Детка, что произошло? — вопрошает она совершенно напуганным, тревожным голосом.

Она спешно преодолевает последние несколько ступенек, мгновенно притягивая меня в объятья.

И тогда я окончательно теряю контроль. Слёзы теперь никак не остановить, и они проливаются неуклонно и мощно.

— Пейдж, детка, в чём дело?

Она нежно держит моё лицо в ладонях, а её тон настойчивый.

Я выхватываю воздух, прежде чем сказать:

— Я беременна.

Ошеломлённый вздох срывается с её губ. За ним следует пауза, после которой она смежает веки и глубоко вдыхает через нос. Когда мама снова открывает глаза, у меня не остаётся сомнений, как сильно по ней ударила эта новость. Она выглядит опустошённой.

Рыдания застревают в горле.

— Ох, милая, — её голос мягок и скорбен.

— Прости, мам, — шепчу я хрипло, почти бессвязно в своём горе.

Она обнимает меня крепче, и я зарываюсь лицом в её шею, рыдая от всего сердца.

— Не переживай, милая, я здесь, с тобой. Мы пройдём через это вместе.

Всё время, пока она обнимает меня, нашёптывая утешающие слова мне на ухо, единственное о чём я могу думать — это Митч. Будет ли он рядом со мной?

* * *

Митч

       

Преданный. Обманутый. Одураченный. Вот, каким я себя чувствую.

И я доверял ей. Если бы кто-нибудь сказал мне, что Пейдж попытается так меня надурить, я бы ответил, что это полный бред. Пейдж выкинет такой финт? Никогда на свете. Не та Пейдж, которую я знаю.

Да, вот как я знаю настоящую Пейдж.

Почему я вообще посчитал её другой — выше моего понимания. В смысле, такое уже случилось с двумя моими приятелями, Карлом и Доном. И знаете, где они? Работают на тупиковых, бесперспективных работах. Скованные девушкой и ребёнком. Мы потеряли связь после школы, — которую они с трудом закончили, — но я вижу их время от времени. Оба выглядит помотанными жизнью. Кто-то сказал мне, что у Карла на подходе ребёнок номер два. Не удивлюсь, если узнаю, что их девушки проделали с ними то же дерьмо.

— Ты мой должник.

Услышав голос Джоша, я отрываю голову от пива и смотрю, как он падает в кресло напротив меня. На нём хлопчатобумажные брюки и рубашка на пуговицах, подогнанные под него. Я позвонил ему полчаса назад, спустя где-то час после того, как уехал от Пейдж, и попросил встретиться со мной в захолустном баре на другом конце города, рядом с колледжем. Они обслуживают студентов, не задавая вопросов, поэтому поддельное удостоверение не требуется. И, Господи, мне как никогда нужно выпить.

— Видимо, она была не так уж важна, раз ты бросил её ради того, чтобы встретиться со мной, — замечаю я.

Джош усмехается, беззаботно передёргивая плечами.

— Я пообещал зайти в другой раз. Сказал ей, что мне нужно внести залог за друга.

— Ты ёбнулся.

— Нет, только собирался, но ты помешал звонком, — отвечает со смехом Джош. Когда я не возвращаю улыбку, выражение его лица трезвеет, и он, видимо, вспоминает, почему оказался здесь.

— Так в чём дело? Что-то случилось с мамой твоего ребёнка?

Я вонзаюсь в него взглядом.

— Пошёл ты. — Ненавижу это выражение.

Джош разражается хохотом.

— Хорошо, я заткнусь, если ты скажешь, зачем оторвал меня от Тиффани.

Если я с кем-нибудь не поговорю, у меня съедет крыша, но ответить сразу не получается. Поэтому я выпаливаю только через мгновение:

— Она перестала принимать противозачаточные и не сказала мне.

Джош издаёт задыхающийся звук. Трясёт головой с неверующим выражением лица.

— Ты шутишь?