Ловцы жемчуга

Но он брал у Гамида знания не так, как жаждущий черпает воду из колодца. Понемногу он научился понимать все разнообразие и переплетение причин и следствий, от которых зависит многое и многое. Многое он знал и раньше. Он знал, что когда налетит порыв ветра, надуваются паруса; ветер является причиной, а надутые паруса — следствием. Он знал и такие вещи, которые неизвестны даже образованному европейцу… но все эти сведения были получены им от других, а не обнаружены им самим. А теперь — с помощью Гамида — он сам стал отыскивать связи между явлениями, о которых раньше даже не задумывался, которые никогда не приходили ему в голову. Он знал, что нахуда большой, могущественный господин. Почему? Раньше он объяснял это волей аллаха… Но теперь Саффар знал, что одной воли аллаха недостаточно. Чтобы стать нахудой, надо уметь вести корабль, знать очень многое. Научись этому, если сможешь, и ты сам станешь нахудой, а аллах будет не при чем. Но если ты не сможешь повести корабль, ты не станешь нахудой, и аллах тебе не поможет; ты разобьешь корабль о первые же утесы.

Все такие мысли были новыми для Саффара. Иногда ему приходилось идти непроторенными путями, он должен был все объяснять себе сам; особенно часто это случалось тогда, когда его мысли шли не от причин к следствиям, а наоборот — от следствий к причинам. Однажды, когда корабль стаскивали с мели, Саффара хлестнуло канатом. До сих пор ему не приходилось еще делать это при помощи канатов, и он не знал, как поступить. Удар канатом был лишь следствием, причины он не знал. Но тут Гамид подошел и объяснил, что, пожалуй, для высокой фигуры Саффара нужно взять канат подлиннее. Саффар так и сделал, и канат больше не вырывался из его рук. От следствия — боли, вызванной ударом, он пришел к причине — недостаточной длине каната.

Позднее, когда возникали другие ситуации, Саффар уже решал их сам, радостно, с какой-то непонятной страстью.

Он брал простые, обыденные явления и старался доискаться их причин. Он делал открытия, которые своей наивностью рассмешили бы и школьника, но для него они имели исключительное значение. А его мысли — раньше это были просто вереницы светлых, бессвязных образов и представлений, проносившиеся перед ним, — стали связными и глубокими.

И Гамид тоже разглядел этот свет, который вспыхнул в рождающемся человеке. Однажды он был изумлен, когда Саффар сказал ему:

— Знаешь, почему я тебя уважаю? Потому, что ты меня уважаешь.

Помолчав, Гамид согласился:

— Да, ты прав.

На следующий день он на минуту доверил Саффару руль.

Взволнованный, стоял Саффар за рулем; еще никогда в жизни он так не волновался. Каждая волна, каждый порыв ветра были для него причиной, следствия которой могли нарушить плавный ход судна. Он стоял у руля, крепко сжав его руками; каждая жилка в нем пела. Это был для него ее труд, а радость; он мог ответить на любое «почему?» и решить многие «как?»

С тех пор Саффар часто вставал за руль. Тогда-то Гамид стал звать его Эль-Сейфом, отчасти из-за шрама на щеке, а отчасти по имени корабля.

Рождение нового Саффара — Эль-Сейфа — происходило не сразу; это было дело не нескольких дней, а многих недель. Был это длительный и трудный процесс, который только начинался в этот первый рейс, в который Саффар пустился вместе с Гамидом. Только начался! Понадобилось еще много времени, прежде чем Саффар начал управлять не только кораблем, но и своими мыслями.

Этот рейс был окончен неожиданно: как только господин Попастратос узнал, что Абдаллах очутился во власти господина Бабелона, он обругал себя ослом и тупицей и спешно возвратился в Массауа.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава I

Когда Абдаллах в своих сафьяновых туфлях прибыл в Массауа, что случилось только к вечеру следующего дня, ласковый господин Бабелон, укрываясь от солнца своим зеленым зонтиком, повел его в самую оживленную кофейню. Он усадил сына Саида за столик и улыбаясь стал оглядываться по сторонам. Многие из его знакомых подходили к столику с приветствиями. Некоторые из них знали Абдаллаха, потому что люди «жемчужного мира» часто навещали Дахлак, но большинству он был совсем незнаком, так как лишь немногие купцы удостаивались чести переступить порог дома Саида. И господин Бабелон поспешил представить его:

— Склонитесь перед Абдаллахом, о люди, сыном Али Саида и будущим Господином Жемчугом. Он прибыл в Массауа отдохнуть и развлечься. Постараемся помочь ему.

И знакомые старались. В этот же день был устроен большой праздник, куда были приглашены и танцовщицы, и мелодии арабских песен звучали всю ночь.