Ловцы жемчуга

Саффар водил ногами в воде и ждал, глядя на море. Он чувствовал, что его взгляд побудил бы Раскаллу нырнуть. Это чувство было непонятно и для него самого, но он знал, что это так. Много было у него странных чувств, мыслей и догадок, каких не было у его друзей. Иногда ему казалось, что он чересчур много думает… Но и это было лишь странным неясным ощущением.

Узкая грудь Раскаллы вздымалась все свободнее. Но он все еще сидел в лодке даже и тогда, когда привязал сетку к пальцам ноги, и движения его были медленными и неуверенными. Он все еще боялся глубины, и страх этот он не мог преодолеть ни волей, ни привычкой. Он рыбак, а не ныряльщик. Но что сделает рыбак без лодки? Ничего. А о новой лодке нельзя и мечтать. Дерево — большая ценность на сомалийском побережье…

Он взял камень и прыгнул в воду. Но не нырнул, а чего-то ждал, держась за борты хури и глядя на худые ноги Саффара, мелькавшие в воде. А Саффар смотрел на густую шевелюру Раскаллы и снова испытывал странное, непонятное ощущение: он жалел этого запуганного мужчину. Он жалел его так, как жалел Ауссу, когда тот истекал кровью…

И в эту минуту, наверно, единственную за прошедшие годы, у него в голове пролетело воспоминание о безыменном острове и о крови Ауссы, которая вытекала и исчезала в песке, словно ее пил ангел смерти, посланный аллахом. И вдруг перед его глазами эта картина встала так ясно, словно была соткана не из воспоминаний, а из настоящих форм и красок: ловцы столпились в кружок, нагие и смуглые, на песке лежит нагой и смуглый Аусса… и нахуда протягивает к небу руки:

— Если аллах захочет, чтобы кровь текла…

В этот момент Раскалла с тихим всплеском погрузился в воду. Саффар наклонился над ящиком со стеклянным дном и следил за товарищем.

А Раскалла падал в голубую бездну, влекомый камнем. В голове его стучала неприятная, навязчивая мысль. Он знал, что умрет, но не хотел умереть здесь, в глубине. Он сжимал камень, словно тот мог защитить его, словно мог на него надеяться. Но вот он на дне. Но и там заколебался, не отпуская из рук камень, словно боясь остаться один. Наконец, отпустил его. По дну двигался вялыми движениями, словно был измучен ими. Он не мог иначе, он боялся! Он оторвал от камней несколько раковин и сунул их в сетку… а потом увидел жемчужину.

Это была «одинокая» жемчужина. Она выпала из раскрытой раковины и теперь лежала в расщелине скалы, как в футляре. Это было похоже на чудо. Но это не было чудом; иногда в море попадаются такие «одинокие» жемчужины. Выскользнув из раковины, они падают на дно, где их заносит песком. А эта упала в расщелину скалы.

И Раскалла нашел ее. В бескрайних, бесконечных просторах дна он бросил взгляд именно туда, где лежала эта жемчужина. Это было чудом, но он верил в чудеса, творимые аллахом.

Но в эту минуту у него не было времени раздумывать об этом. Он нагнулся за жемчужиной и засунул ее в рот. Потом начал подниматься на поверхность, хотя сетка была еще наполовину пустая. Но у него в легких уже не было воздуха. Он поднимался кверху, отчаянно перебирая руками, с ужасом думая о том, что утонет или что у него не хватит воздуха теперь, когда у него жемчужина, когда у него все!

Он по пояс выскочил из воды и схватился за лодку, тяжело дыша.

— Тише, тише, — успокоил его Саффар и поспешно нырнул, разглядев убогий улов Раскаллы.

Раскалла вскарабкался в лодку. Вытащил изо рта жемчужину. Она была круглая и немного зеленоватая. Он хотел спрятать ее, но не знал куда, ведь он был совершенно нагой, если не считать набедренной повязки. Он засунул ее обратно в рот.

Он был счастлив! У него была жемчужина, у него было все! Ему хотелось петь. Но он все еще тяжело дышал. Во рту ощущал жемчужину. Это была его жемчужина! Аллах акбар! Аллах акбар! Раскалла смотрел на небо и плакал.

Когда лов окончился, все семь хури направились к одному месту, туда, где стоял на якоре «Йемен», и где пахло мочой и гнилью.

Ловцы высыпали на палубу свою добычу, уселись на корточки и, распевая песни, протяжные, как само море, начали вскрывать мертвых моллюсков. Бен Абди следил за ними, расчесывая скребком свою спину.

Ловцы пели. А когда последняя раковина исчезла над водой, нахуда хаджи Шере и сериндж Бен Абди принялись скороговоркой читать молитву фатхи, так почитаемую ловцами жемчуга.

Люди подхватили ее. И Раскалла тоже раскрыл рот.

Но вдруг он вздрогнул и почувствовал, будто невидимые руки сжали ему горло. Он замолчал. Боли не чувствовал, просто что-то мешало дышать… И Раскалла знал, что это страх перед аллахом. Он не мог выговорить святую молитву фатхи; не мог поклясться. У него была жемчужина. Но он видел и блуждающие глаза нахуды, которые обшаривали людей, приближаясь к нему… Он начал беззвучно шевелить губами, словно читая молитву, но глаза его бегали по сторонам, словно у зверька, который не знает, куда убежать. И вот пристальный взгляд нахуды коснулся его лица и остановился.