Ловцы снов

Каким-то невероятным усилием воли я в тот вечер всё же включил плеер. Просидел (и пролежал) в наушниках до самого утра. Трагичной бессмысленности вроде поубавилось. Но это, наверное, из-за головной боли, которую я себе заработал. Когда так болит голова, в ней не остаётся места на бесконечные рассуждения о смыслах. Всё заполнено огромным ежом, неистово пытающимся пробить черепную коробку металлическими иглами. Ежу, видимо, тоже хреново.

Иными словами, Голос, кажется, очень плохо совмещался с той болотной жижей. Неудивительно. Но мне-то теперь что делать?

Вот чёрт. Если я что-то испортил в собственной внутренней мелодии, то как исправлять?

Ладно, ладно, я свалял дурака, просто свалял дурака. Как маленький. Завтра приду к Кейну и во всём сознаюсь. Надеюсь, он разберётся. Потому что если нет, то… ох, просто дослушаю эту штуку до конца и смело скинусь с моста.

Но это завтра. А сегодня мы договорились встретиться с Эгле и продолжить наши социально одобряемые развлечения. В частности, прогуляться по условно дикой части набережной. Даже это теперь было ужасно скучно, но по отдельности – в сто раз хуже, чем вместе.

Местом встречи сегодня была назначена кофейня неподалёку от автобусной станции. Подходя, я заметил, что Эгле пришла первой. Она стояла на крыльце в компании очень виноватой девушки с бумажным стаканчиком в руках и какого-то субъекта, щедро политого кофе. До меня донёсся обрывок их разговора, вернее, я услышал, как субъект назвал Эгле по имени.

От любопытства у меня даже головная боль немного отступила.

Я навострил ушки и вытянул шею, пытаясь его рассмотреть. Ровесник Кейна. Или немного старше. Внешность не то чтобы очень примечательная. Разве что для наших мест. У нас так не загоришь. Короткие, чуть волнистые волосы, наверное, были рыжеватыми, прежде чем выгорели до этой белесой желтизны. Ещё с моего места было видно, что он худощав, пожалуй, высок, а поскольку он стоял ко мне в профиль, я отметил крючковатый нос. Одежда, разумеется, тоже была каких-то светлых песочных цветов. Удивительно, что он столкнулся только с одной любительницей кофе на вынос, в таком-то костюмчике.

Эгле, которая тоже разглядывала его во все глаза, с подозрением поинтересовалась:

– Кто вы и откуда знаете, как меня зовут?

– Кофейные демоны много чего знают, – охотно пояснил субъект, прикладывая ладонь к мокрому пятну на боку.

– Я вас не заметила… – сконфуженно промямлила девушка с бумажным стаканчиком.

– Конечно, – отозвался субъект. – Обычно я невидим. Требуется специальный ритуал, чтобы дать кофейному демону материальную оболочку в этом мире. Каждый раз, когда я хочу стать человеком, жрицы тайного культа приносят мне жертвы. Чаще всего это кофе в бумажном стаканчике. И тогда я принимаю человеческое обличье. К сожалению, жрицы почти всегда промахиваются… в том смысле, что не попадают в места, предназначенные для усвоения кофе. У меня, по крайней мере. Говорят, среди моих собратьев есть и те, кто впитывает кофе исключительно боками. Везучие гады.

Субъект медленно отвёл ладонь в сторону. Незнакомая девушка и Эгле удивлённо ахнули – за его рукой тянулась тонкая бежевая струйка. Судя по всему, крючконосый воспользовался каким-то заклинанием, отделившим кофе от его одежды. Наверное, тем самым заклинанием, о котором мне говорил Кейн, когда я разбил нос.

– Прошу меня извинить, сеньора, кофе я вам не верну, – серьёзно сообщил он девушке, стряхивая струйку в клумбу у крыльца. – Хоть вы и промахнулись, но жертва есть жертва.

– Простите, пожалуйста, – пробормотала она, опустив голову.

– Чепуха, – отмахнулся крючконосый, – было бы глупо ожидать, что вы попадёте в нужную точку невидимой цели. Здесь нужны годы практики. И не расстраивайтесь, что кофе был едва тёплый, лично я могу вас за это только поблагодарить. Было бы очень обидно воплотиться в человека с ожогом на боку.

Кем бы ни был этот тип, он явно не любил становиться причиной чьего-то чувства вины. Не уверен, что неловкие ситуации разруливаются именно так. Но Эгле и незнакомая девушка улыбались.

Внутри меня словно переключилось несколько треков. Вот укол зависти, потому что в моём присутствии Эгле не будет так улыбаться, её слишком давит моя слабость; вот слабое удивление новому чувству, такому нормальному; вот мысль, что голос крючконосого кажется мне знакомым.

Пока я стоял, пытаясь вернуть контроль над мыслями, девушка успела испариться, а меня заметила Эгле. Кивнула в знак приветствия. Поняв, что я слышал часть разговора, она выразительно посмотрела на «кофейного демона» и подняла брови. Я понял, что она спрашивает, хочу ли я с ним разговаривать. Я отрицательно покачал головой и изготовился исчезнуть за поворотом.

– Здравствуй, Сим, – дружелюбно сказала эта крючконосая скотина, разворачиваясь ко мне.

– Здрасьте, – отозвался я, вытаскивая наушник. – А кофейные демоны всегда выпендриваются перед девчонками, которым в отцы годятся? – И повторил жест, которым он вытянул жидкость из ткани.