Ловцы книг

– Ладно тебе. Раз не можешь, значит пока не пора. Ты мне лучше скажи, от чего у тебя настроение поднимается? Для равновесия. Потому что ты мне задолжал сказку на ночь. И рассказывать её придётся по-русски. Сам виноват, что не сказал человеческим голосом про славянскую группу. Учить какой-нибудь новый язык – ещё два сеанса, как минимум. Скорее три. С перерывами! Не хочу. Ну его к лешему. Я и так слишком долго ждал.

– От тебя оно вполне поднимается, – почти невольно улыбнулся Анн Хари. – От самого возмутительного факта твоего ещё более возмутительного бытия. Так что может всё будет нормально. Главное, не предлагай мне вина. Такие сказки только на трезвую голову можно рассказывать. Сам поймёшь, почему.

– Да я вообще не особо гостеприимный хозяин. Грайти с утра остался, подогрею, и хватит с тебя, – ухмыльнулся ШиКоНах. И тут же добавил: – Вот чем прекрасны потусторонние языки! Можно вслух говорить о себе и других разные абсурдные вещи. Хороший способ шутить.

– Именно! Рад, что ты оценил. Я давно тебе говорил, что потусторонние языки – отличная штука. Но ты наотрез отказывался их учить.

– Ну слушай. Чего только не бывает. Раз в жизни даже я могу оказаться неправ.

– Раз в жизни! – с чувством повторил Анн Хари. – Раз в жизни! Вот же зараза самодовольная. Гад и засранец. Нет слов.

– А это что, не слова сейчас были? – невозмутимо спросил ШиКоНах и удалился на кухню. Крикнул оттуда: – Ты счастливчик! Кроме остывшего грайти у меня остались прекрасные чёрствые корки от позавчерашнего пирога!

– Я в Грас-Кане допился до прошлой жизни. То ли действительно вспомнил, то ли просто примстилось, сам никак не пойму, – сказал Анн Хари после того, как они выпили грайти, сварили кофе и тоже выпили – со свежайшим, явно специально испечённым к его приходу сливовым пирогом.

То есть откладывать исповедь было уже совсем некуда, больше не отговоришься, что невозможно рассказывать серьёзные вещи с набитым ртом.

– Ну так это вполне обычное дело, – заверил его ШиКоНах. – Многие помнят свою прошлую жизнь. Одни с раннего детства, другие уже взрослыми вспоминают. Конечно не каждый второй, а примерно один из нескольких сотен. Но согласись, в сумме ничего так число.

– Наверное. Я не знаю. Мне всё равно, что там помнят другие. Может, у них крепкая психика, или прошлая жизнь была похожа на нынешнюю. Или им тоже трудно, но это мне ничем не поможет. С собой-то каждый справляется сам. Я пока не особо справляюсь. На нетвёрдую троечку. Говорю себе, что просто спьяну приснилось, полная ерунда. С этой концепцией жить легко и приятно. Но…

– Но при этом ты знаешь, что на самом деле не приснилось, а вспомнил?

– Не то чтобы именно знаю, хотя… Ну, наверное да.

– На твоём месте я бы особо не парился, – сочувственно сказал ему друг. – Жизнь – это то, что происходит с сознанием. В этом смысле нет разницы между снами и тем, что случается наяву.

– Да, наверное. Теоретически. А на практике всё-таки есть. Мне, понимаешь, приснилась – ладно, предположим, что вспомнилась – совсем хреновая жизнь. И не где-нибудь, а в ТХ-19. Сколько раз там бывал, неизменно думал: какое же счастье, что я здесь не родился. А оказалось, родился. Спасибо, конечно, что когда-то давно, а не прямо сейчас. Жизнь получилась короткая и бессмысленная, как у всех там. Но при этом я, то есть, он… Короче, тот нелепый, несчастный, глупый, злой, потерянный человек, которым я был, или всё-таки не был, придумал Грас-Кан. Грезил им с детства. Он мне снился. И за окном мерещился иногда. Город-счастье. Вечный праздник, где всегда хорошо. Проснувшись, я записывал всё, что помнил, но этого было слишком мало, я начал сам сочинять. Придумывал, как там всё устроено. Рисовал его улицы и дома. Даже поступил в художественное училище, специально, чтобы научиться хорошо рисовать мой волшебный город, само по себе рисование меня совершенно не интересовало, как и все остальные занятия и дела. Причём, понимаешь. Обычно в ТХ-19 люди, повзрослев, выбрасывают детские фантазии из головы. А я – наоборот, хотел свой Грас-Кан всё сильнее. Даже если мне там оказаться не светит, чтобы он хоть где-нибудь по-настоящему был. Но его нигде не было. Я ненавидел весь мир за то, что в нём нет моего Грас-Кана. И себя – за то что родился не там… Вот примерно на этом месте мне надо бы выпить водки. Залпом, стакан. Упасть под стол и заплакать. Но ты мне, пожалуйста, не давай.

– Так вот оно что, – присвистнул Ший Корай Аранах. – Я в шоке, конечно. Но при этом совершенно не удивлён. И готов спорить, что это твоя настоящая память, а не сон, не фантазия. Чувствую, что это так.

– Папа говорил, я в раннем детстве часто плакал от счастья. На вопрос: «Что болит? Тебе плохо?» – отвечал: «Чересчур хорошо». Я сам не помню; неважно. Раз он говорил, значит было именно так. Чем не косвенное доказательство. Хотя я всё равно не уверен. Потому что не хочу быть уверен. Наоборот, хочу твёрдо знать, что это просто моя фантазия, помноженная на манию величия и опыт работы в ТХ-19. И на третий ящик вина.