Ловцы душ

Ещё никогда я не видел человека, который слышал бы эти слова, и в глазах которого не промелькнуло бы беспокойство. Не иначе было и в случае маркграфа. Казалось, я слышал, как он задаёт себе вопрос, что такого благородного он сделал, и как он объяснит это перед лицом Господа. Я мог бы его успокоить, что даже если бы он всю жизнь постился, умерщвлял плоть, жертвовал на монастыри и церкви, помогал бедным и кормил голодных, и один единственный раз нарушил Закон Божий, то все его добрые дела не значили бы ничего. Ибо разве будем мы наслаждаться бокалом сладкого вина, в который влили ложку полыни? И потом, мой Ангел-Хранитель сказал когда-то, что в глазах Бога мы все виновны, независимо от наших дел, а вопросом остаётся только время и размер наказания. Наказания, которое неизбежно наступит. Какие же у меня были причины, чтобы не верить моему Ангелу?

Анна сняла с губ ладонь маркграфа.

– В чём нас обвиняют?

– В похищении семи девочек для использования их в демоническом ритуале. В колдовстве и ереси. Этого пока достаточно, об остальных грехах вы расскажете нам сами.

– Господин Маддердин, – произнесла она уже спокойней, – вы утверждали, что хотите быть моим другом, не так ли?

– Я и сейчас ваш друг, – заверил я её.

– Мне следует вам кое-что объяснить... – она замолчала и взглянула в сторону Курноса. – Оставь нас одних, – приказала она резким тоном.

Что ж, надо обладать характером, чтобы приказывать Курносу. Но он только поморщился. И даже не дрогнул. Анна обратила взгляд в мою сторону.

– Сделайте это для меня.

– Коли дама просит, как ещё мы можем поступить? – Я развёл руками. – Курнос, дружище, будь добр, подожди за дверью.

Моё распоряжение, определённо, ему не понравилось, но я надеялся, что на него подействуют вежливость речи и бархатная мягкость моего голоса. Так и вышло. Курнос буркнул что-то невразумительное, после чего вышел за дверь.

– Говорите, прошу вас, – сказал я.

– Присядьте, если угодно. – Она указала мне на кресло. – Это долгая история.

Я уселся. Я надеялся, что она ничего не затевает, поскольку не хотел драться с Рейтенбахом, тем более, что результат этой драки мог быть только один.

– Мой прадед… – начала она.

– Я уже встречал его, – прервал я её. – Нашёл и персидские книги.

– Встречали его? – Она была явно удивлена. Помолчала некоторое время. – Вы знаете арамейский?

– К сожалению, лишь иллюстрации…

– Ах, иллюстрации… – Она улыбнулась почти мечтательно. – Они прекрасны, не правда ли?

– Занимательны, – ответил я, поскольку слово «прекрасный» в данном случае я оставлял для произведений авторов, которые творили под вдохновением Бога, а не по внушению демонов.

– Мой прадед вернулся спустя почти сорок лет после окончания того несчастливого крестового похода. С тех пор он жил в подвале, втайне от всех людей, кроме моего деда, отца и меня самой. Он был одержим лишь одной мечтой: отомстить семье императора.

Она была права, используя слова «несчастливый» для определения этого крестового похода. Потому что нашей армии не удалось даже издали увидеть стены Иерусалима. Его также повсеместно называли последним крестовым походом, так как следующий, шедший по суше через Византию, не достиг даже Сирии.

– Вам известно, что без причин?

– Это я узнала недавно, – ответила она. – И тогда я решила его остановить. К сожалению, было слишком поздно, чтобы отменить проклятие, но не слишком поздно, чтобы его предотвратить. Маурицио тогда уже не двигался и не говорил. И не мог мне помочь, даже если бы захотел, – она вздохнула. – Но я, однако, не раскрыла ему правду. Я не хотела, чтобы он умирал, зная, что всё, что он сделал, было бессмысленно.

– Что это было за проклятие?

– Призыв древнего Демона Злого Рока... – она замолчала на некоторое время. – Так, по крайней мере, можно приблизительно перевести его арамейское наименование, – пояснила она. – Он невидим, бесплотен, его невозможно остановить или контролировать...

Я вспомнил существо, изображённое на иллюстрациях. То, голов которого я был не в состоянии сосчитать.

– А теперь?

– Существовал шанс не впустить его в наш мир. Но прежде следовало подкупить Стража Врат.

– Молодой, смуглый, красивый мужчина.

– Я вижу, что вы и с ним успели познакомиться. Да, именно так он и выглядит. Платой для него служат девственницы. Их должно быть семь, и они должны быть действительно непорочны. Однако ритуал может провести только жрица, которая...

–…является их противоположностью, – добавил я.

– Именно так. В персидских храмах этот долг исполняли жрицы-проститутки. Я должна была... – Она сжала губы.

Ха, так я правильно догадался, что иллюстрации, изображающие женщину в чрезвычайно разнузданных эротических позах имели много общего с Анной Хоффентоллер. Она не могла быть настоящей жрицей-проституткой, но она могла делать то же, что и они: принимать как можно большее количество мужчин.

– Зачем столько усилий? – спросил я. – Не лучше ли было махнуть на всё рукой?

– Справедливость, господин Маддердин, – на этот раз заговорил Рейтенбах. – Светлейший Государь не заслужил столь страшной кары. Впрочем, на нём это не закончится...

– То есть?