Loving Longest 2 (СИ)

— По её словам, — сказал Гортаур, — Финвэ там, в чертогах Мандоса, отказывается об этом вспоминать и вообще говорить на эту тему. И это уже само по себе странно, поскольку если бы его убил Мелькор, то скрывать было бы нечего. Если убийца Финвэ уже умер и оказался в чертогах Мандоса, то, насколько я себе представляю ситуацию, может быть два варианта: первый — он ничего никому не сказал, а Финвэ его не выдал потому, что пожалел. Или же Намо узнал об этом, и убийца, скорее всего, оказался в месте, где ему предстоит искупать свою вину до конца мира и где с ним никто не может говорить.

— Кстати, Феанора в чертогах Мандоса тоже никто не видел, — по крайней мере, так говорят нолдор, — и он не возрождался, — задумчиво сказал Натрон.

— Следовательно, — сказал Гортаур, постукивая письмом по столу, — правду о смерти Финвэ знают Мелькор, может быть — Унголианта и тот, кто его убил.

— И сам Финвэ, — сказал Натрон.

— Видишь ли, — вздохнул Гватрен, — сам Финвэ вполне может не знать ничего: мог не видеть, кто это сделал; он может просто сознавать, что это сделал кто-то из семьи и чувствовать от этого ещё большую горечь. Представь себе, например, что после отъезда Феанора внуки отравили деда, а потом разбили ему голову и представили это, как деяние Мелькора. Или что Феанор перед отъездом в Валимар задушил отца во сне, а сыновья Феанора потом нашли тело Финвэ и им пришлось что-то придумывать, чтобы выкрутиться. Поскольку Феанор был так помешан на своих камнях, то разыграть кражу Сильмариллов было бы самым естественным ходом…

— Гватрен, а вот этого, честно говоря, я как раз и не понимаю, — сказал Натрон. — Мелькор убивает Финвэ и забирает камни — это вполне логично. Но если Финвэ убили его внуки, то камни тут при чём вообще? Как они попали к Мелькору?

— Вот именно, — ответил Саурон. — Возьмём условный пример. Представим дело так, как его представляет Тургон. Допустим, Фингон приезжает в Форменос для интимных встреч с Маэдросом (мы знаем, что на тот момент они не были любовниками, так что пример, повторяю, условный). Допустим, Финвэ застаёт их вместе и его реакция заставляет кого-то из них его убить. А дальше что? Они отдают Сильмариллы Мелькору, чтобы он помалкивал? Почему Мелькор вообще там оказался? В таком случае он должен был знать, что произойдёт убийство или кража, или и то, и другое. От кого? Убийца должен был планировать свои действия; он или посвятил в свои планы Мелькора, или действовал по его приказу. В письме намекают на то, что были свидетели, может быть — и не один. С Мелькором говорить на эту тему, как мы знаем, бесполезно. Пока я вижу только один выход: она должна встретиться с возможными свидетелями, они же наши подозреваемые. Может быть, кто-то себя выдаст, поняв, с кем имеет дело. Ты мне обеспечишь это, Гватрен?

Гватрен внимательно посмотрел на него.

— Скорее всего, они откажутся её принять. И если даже они согласятся, она окажется в большой опасности. Я клятвенно обещал, что с ней не случится ничего плохого. Кроме того, там нет ни одной женщины…

— О, ты так в этом уверен? — рассмеялся Гортаур. — Уж прямо ни одной? Заставь их дать тебе слово. Пусть эти господа пособлюдают ещё одну клятву. Им всё равно — одной больше, одной меньше.

— Послушай, Майрон, — обратился к нему Гватрен, когда они остались наедине. — Когда ты разговаривал с Тургоном, ты упомянул о том, что это ты убил Феанора, а не балроги. Я услышал об этом впервые. Мы давно знакомы, и я могу найти много причин того, почему ты об этом не рассказываешь на каждом углу. Но я давно хотел тебя спросить — почему тебя вообще волнует смерть Феанора? Я же вижу, что это так.

Саурон внимательно посмотрел на него.

— Потому, Гватрен, что делать это мне было неприятно. И это для меня очень странно.

====== Глава 14. Зимние гости ======

Кто слез на хлеб свой не ронял,

Кто близ одра, как близ могилы,

В ночи, бессонный, не рыдал, —

Тот вас не знает, вышни силы!

На жизнь мы брошены от вас!

И вы ж, дав знаться нам с виною,

Страданью выдаете нас,

Вину преследуете мздою.

В. Жуковский

На столе у Маэдроса тоже оказалось письмо.

Письмо в большом чёрном конверте, запечатанное красно-золотой печатью с изображением волка. Маэдрос знал, что это личная печать Саурона.

Письмо гласило:

«Нельяфинвэ,

Я прошу тебя помнить, что моё обращение к тебе продиктовано искренним доброжелательством и прошу не показывать это письмо никому, в том числе никому из твоих братьев. Прошу тебя принять моего посланника через три дня после получения этого письма.

К тебе у него есть небольшой разговор.

Кроме того, он должен передать вам всем и прежде всего тебе две вещи, иметь которые для вас необязательно, но которые могли бы послужить приятным напоминанием о прошлом. Одна из них может быть обменена на другую, вторая в любом случае останется у тебя. Оба предложения исходят лично от меня и никак не отражают волю того, кому я служу.