Ловчий

— Я тоже не все знаю, — добавила она. — Дядя написал мне в самых общих чертах. Поэтому я и не могу ответить на все твои вопросы. Поговори с ним сам, тогда и дашь окончательный ответ.

Я задумался.

— А не вознамерился ли твой дядюшка подставить и тебя?

— Нет! — Она решительно мотнула головой. — Это исключено. Абсолютно. Дядя меня любит. Собственно, ради меня все это и затевается. Это обеспеченная жизнь, Дима. Ты понимаешь? — Она погладила мою руку и призывно заглянула в глаза: — Это будет приятная, почти увеселительная поездка. Там сейчас тепло, солнце, дыни, арбузы, виноград, инжир… И мы — только вдвоем… — Последнюю фразу она произнесла дразнящим шепотом. — Чего ты опасаешься, милый?

— Там — это где?

— Кажется, в Таджикистане.

— Хорош пикничок! Да ведь там воюют!

— Нет-нет, это тихое, мирное селение…

— Ты откуда знаешь?

— Дядя написал.

— Ты не могла бы показать мне его письмо?

— Я его сожгла. — По легкой краске, разлившейся по щекам, я понял, что девушка лжет, но уличать ее не стал.

— Ладно, Ирина. В твоем рассказе много недомолвок. Но поскольку ты сказала, что сама не знаешь всего, отложим разговор. По крайней мере, твердо обещаю встретиться с твоим дядей. Если он откровенно ответит на мои вопросы, считай, что мы договорились. Я поеду с тобой в эту чертову «мирную» дыру. Но если хоть на ноготь почую, что он хитрит, — извини! И сам не поеду, и тебя не пущу.

Стальной отблеск в ее зрачках исчез, на щеках появились ямочки, а в уголках губ — та самая загадочная полуулыбка.

— Значит, тринадцатого?

— Пусть так.

Она поднялась:

— Ты не хочешь меня поцеловать?

Через минуту мы были в постели.

Ирина сдержала обещание и не поскупилась на ласки. Со своей стороны и я постарался не остаться в долгу, пощедрее зачерпнув из своего весьма разнообразного любовного арсенала.

Тем удивительнее было открыть, что моя партнерша имитирует оргазм. Делила она это довольно умело, и, будь у меня чуть меньше познаний в науке сладострастия, я был бы обманут, как самонадеянный подросток.

Но почему, черт побери! Я ведь чувствовал, что мои ласки ей приятны, что она охотно отдается им и ждет продолжения. Ее эмоции достигали зоны наслаждений, но только нижней ее границы, а дальше — в заоблачный простор, где не существует уже никаких пределов, — не прорывались.

Образно говоря, попытка добыть божественный огонь с помощью трения была ей приятна, но пламя так и Не вспыхивало. Она, кажется, даже не подозревала об истинном жаре этого костра и вполне удовлетворялась первыми искорками, принимая их за праздничный фейерверк.

Я-то полагал, что имею дело с многоопытной матроной, изощренной в искусстве если не любви, то секса. Но оказалось, что и секс для нее даже не спорт, а, скорее, вынужденная дань моде, ответная реакция на тот интерес, который проявляют к ней мужчины. Не очень нужно, но и упускать жалко. Вернее, нужно лишь постольку, поскольку это помогает комфортнее устроиться в жизни. Это тело, такое гибкое и совершенное, созданное для райских страстей, все еще спит. А учитывая возраст, вероятно, уже и не проснется.

Яркий, хотя и нежданный образчик фригидности.

Вот так-так!

Разумеется, я даже не заикнулся о своем открытии (которое, впрочем, еще нуждалось в проверке). Напротив — нежно поцеловал ее и поблагодарил за доставленное счастье.

Сна не было ни в одном глазу — ни у Ирины, ни у меня.

Мы переместились к столу и выпили за тринадцатое октября, дабы эта несимпатичная дата принесла нам удачу.

Ирина лукаво улыбнулась:

— А знаешь, эта девочка, Яна, кажется, влюблена в тебя.

— С чего ты решила? — удивился я.

— Ты не заметил, какими глазами она смотрела на меня? Испепеляюще!

— Ну-у, тут могла быть и другая причина.

— Какая?

— Послушай, давай оставим Яну в покое. Она не заслужила, чтобы мы перемывали ее косточки.

— Ладно. Тогда расскажи о своей любовнице. Той самой, для которой купил платье. Почему вы поссорились? Или тебе тоже не хочется касаться этой темы?

— Нет, почему же. Довольно банальная история. Просто у меня выдалась трудная полоса, а она начала косить налево. Нет, я не ревнивец. Я даже считаю нормальным, когда близкие люди время от времени позволяют себе на стороне маленькие развлечения. Это привносит свежесть, не дает отношениям закиснуть. Но при обязательном условии: если у них все благополучно. Если же кому-то плохо, то второй должен чем-то поступиться, даже пожертвовать. Поддержать партнера всеми силами своей души. Или я требую невозможного?

Она задумчиво щелкнула зажигалкой.

— А знаешь, почему я выгнала своего благоверного?

— Расскажи.

— У него все время был трудный период. Год шел за годом, а он все ныл и ныл, как ему не везет, какие все вокруг подлецы и завистники, не ценящие его талантов. Я поддерживала, сколько могла, но в один прекрасный день мне все это осточертело. Иди ты в задницу, милый, нежно сказала я ему. Сейчас он ноет о том же очередной дуре — не то четвертой, не то пятой. Или ты считаешь, что я была обязана нянчиться с ним до сих пор?