Ловчий

Гарик в костюме-тройке был бодр и галантен, Зинаида Германовна и Лариса, надевшие лучшие свои наряды, походили на потомственных аристократок, даже Яна на сей раз вышла в прихожую, чтобы приветствовать гостей. Но от меня не укрылось, что, завидев Ирину, она внутренне напряглась.

Я вручил женщинам цветы и представил свою спутницу, которую хозяйки тут же взяли под свое покровительство и торжественно повели в гостиную. Яна задумчиво прошла следом. Мы же с Гариком отправились на кухню разгружать мои сумки.

На короткое время мы остались одни.

— Старина, как я рад! — с воодушевлением воскликнул Гарик. — Что там с вашей фирмой? Выкрутились?

— Гарик, это долгий разговор… — вздохнул я. — Но в целом все нормально.

— Ладно, пообщаемся. — Он оглянулся на дверь и прошептал: — А я на днях получил комиссионные за ту самую рекламу. Чистыми вышло четыреста восемьдесят. Четыреста я сразу спрятал в сейф — это будет Ларочке на юбилей, это святое. А восемьдесят у меня целые. Почти все. Так что, Димка, нынче я Крез, имей в виду. Посидим завтра в Домжуре?

— Почему бы и нет?

— Брысь отсюда! — прикрикнул он на котов, которые незаметно дотянулись до свертка с колбасой и уже подтащили его к краю стола.

Маркиз и Карабас обиженно отпрянули, но продолжали вертеться под ногами в расчете на поживу.

Гарик отрезал им по кусочку и снова зашептал:

— Только не проговорись Ларочке. Хочу, чтобы это было для нее сюрпризом. Я тут еще одну левую работенку надыбал. Ничего, прорвемся! Как тебе моя статья?

— Блестяще, как всегда. Но с тебя причитается. «Медленная утка прилетает первой», а?

Он рассмеялся:

— За мной не заржавеет. А эта женщина… У тебя с ней серьезно?

— Может быть…

— Очень милая. Держись за нее, Димка. У меня глаз верный. Ну, айда, а то нас потеряют.

Нас потчевали пельменями, грибами в различных вариациях, салатами и фирменными пирожками Ларисы. Радушие было полным. Складывалось впечатление, что семья преодолела некий длительный кризис и вступила в более счастливую полосу.

А ведь они даже не подозревали, какая страшная гроза обошла их дом стороной.

Именно в эти самые дни должен был разразиться громкий скандал. Питерская пресса против Касаева. Он унижен, растоптан, подвергнут остракизму… А он чувствует себя совсем даже неплохо, заработал какие-то денежки, пропускает рюмку за рюмкой, каламбурит, любовно поглядывая на жену; опубликовал очередную статью и пишет следующую, радуется жизни, и репутация газетного мэтра при нем. А тот, кто готовился похоронить его раньше срока, сам угодил на кладбище.

Как тут не стать фаталистом!

И все же я не стал бы преувеличивать роль его величества случая. Дальновидность — вовсе не пустой звук. Как и расчетливость. Просто каждое утро нужно повторять себе: помни про овраги! Тогда даже случайность можно обернуть в свою пользу. Сумел же я вырваться из лап Бизона. Словом, на Бога надейся, а сам не плошай. Единственная уважительная причина, когда борьба становится бессмысленной, — смерть. Но — «помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела».

— Ирочка, попробуйте этот салат и угадайте, с чем он? — улыбнулась Зинаида Германовна.

— Я уже попробовала. Очень вкусно. Но… не знаю.

— Я добавила ломтик банана, — расцвела Зинаида Германовна. — Получилось совершенно пикантно, согласны?

— Вот бы никогда не подумала!

— Ирочка, ваше платье — просто фантастика, — обратилась к ней с другого конца стола Лариса.

— Вам тоже нравится? Это подарок.

— У того, кто его выбрал, — отменный вкус.

— Как поживают ваши подопечные, Яна? — Я попытался расшевелить девушку, чье настроение несколько контрастировало с общей атмосферой.

— Благодарю вас, Дмитрий Сергеевич, — суховато ответила она.

Я понизил голос:

— А вашу просьбу я выполнил. Ту самую.

— До или после? — В ее глазах блеснули ироничные огоньки.

— Но ведь лучше поздно, чем никогда, так? — шутливо ответил я.

— Вам, Дмитрий Сергеевич, удалось невозможное: одним выстрелом уложить двух зайцев, бегущих в противоположные стороны.

— А еще в таких случаях говорят: и овцы целы, и волки сыты.

— И все же огромное вам спасибо. Вы уничтожили какой-то злой талисман, который как проклятье тяготел над нашей семьей.

Ну вот, Яна несколько оживилась.

Зато меня постепенно охватывало беспокойство.

Время шло, а забайкальский мотив в застольной беседе так и не возникал. Мне хотелось, чтобы его непременно повел кто-нибудь из хозяев. Но как быть, если сразу же после того, как выяснилось, что Ирина работает в салоне красоты, доминанта общего разговора определилась сама собой. Ирину забросали вопросами, она ощутила себя центром Вселенной и взошла на царство, а про меня, естественно, забыли.

Я незаметно подмигнул Гарику:

— Может, перекурим?

Ему слушать про все эти кремы-лосьоны тоже было мало интереса, и он охотно кивнул:

— Айда!

Мы вышли на кухню, оставив старших дам, затаенно внимавших Ирине, которая излагала секреты каких-то чудодейственных косметических масок.

Гарик протянул мне пачку сигарет, щелкнул зажигалкой.

— Дима, все хочу тебя спросить… Ты, конечно, не передавал пленку?

— А какой смысл?

— Да, ты прав. Лежачего не бьют. Она у тебя?