Читаем Lost structure полностью

фигура словесного знака "собака" не обозначает никакой части собаки, точно так взятый сам по

себе знак, входящий в состав "гиперозначающего" элемента" "X", не означает никакой части того, что является означаемым "X".

По-видимому, кинематографический код представляет собой уникальный случай кода с тройным

членением.

Обратимся к кадру, разбираемому Пазолини: учитель обращается к ученикам в классе.

Проанализируем его на уровне отдельной фотограммы, изъятой из потока движущихся

изображений. В таком случае мы имеем синтагму, в которой можно выделить следующие

составные части:

а) синхронно данные семы, вступающие между собой в различные комбинации; это такие семы

как "высокий блондин, здесь он одет в светлый костюм" и т. д. Эти семы могут быть разложены на

более мелкие иконические знаки, такие как "нос", "глаз", "квадратная поверхность" и т. д., опознаваемые в контексте семы, сообщающей им их контекстуальное как денотативное, так и

коннотативное значение.

167

Эти знаки на основе кода восприятия могут быть разложены на визуальные фигуры: "углы",

"светотеневые контрасты", "кривые", "отношения фигура-фон".

Отметим, что анализ может быть и иным, необязательно видеть в фотограмме сему, ставшую в той

или иной степени конвенциональной (определенные признаки позволяют мне опознать

иконографическую сему "учитель с учениками", а не, скажем, "отец многочисленного семейства"), но это никоим образом не затрагивает того факта, что артикуляция, более или менее поддающаяся

анализу, более или менее кодифицируемая, здесь имеет место.

Изображая это двойное членение в соответствии с принятыми в лингвистике конвенциями, прибегнем к помощи двух осей — парадигматической и синтагматической:

предполагаемые иконические фигуры (выделяемые на основе кодов восприятия) составляют парадигму, из

которой отбираются единицы, составляющие

иконические знаки, сочетание которых дает иконические семы, в свою очередь комбинирующиеся в фотограммы

При переходе от фотограммы к кадру персонажи наделяются способностью двигаться: в

диахронии иконические знаки преобразуются в кинеморфы. Правда, в кино этим дело не

ограничивается. Кинезика задается вопросом, могут ли кинеморфы, значащие единицы жестов и

движений (если угодно, сопоставимые с монемами и как правило определяемые как кинезические

знаки), в свою очередь быть разложены на кинезические фигуры, или кины, дискретные части

кинеморфов, не являющиеся частями их означаемых (в том смысле, что определенное число

мелких единиц движения составляют более крупную единицу — жест, наделенный значением).

Так вот, если кинезика испытывает трудности с выделением в континууме движения (жеста) его

дискретных единиц, то с кинокамерой такого не бывает. Кинокамера раскладывает киноморфы

как раз на такие дискретные единицы, которые сами по себе еще не могут означать что-либо, но обладают дифференциальным значением по отношению к другим дискретным единицам.

Разделив на определенное количество фотограмм два таких характерных жеста, как кивок головой

или отрицание, мы получим множество

168

различных положений головы, не отождествляемых с кинеморфами "да" и "нет". Действительно, позиция "голова, наклоненная в правую сторону" может быть как фигурой знака "да" в сочетании

со знаком "адресовано к соседу справа" (соответствующая синтагма: «я говорю "да" соседу

справа»), так и фигурой знака "нет" в сочетании со знаком "наклоненная голова", имеющим

разные коннотации и входящим в состав синтагмы "отрицание с помощью покачивания головы".

www.koob.ru

Следовательно, кинокамера поставляет нам ряд кинезических фигур без означаемого, обособляемых в отдельной синхронной фотограмме, эти фигуры сочетаются в кинезические знаки, которое в свою очередь формируют более обширные синтагмы, наращиваемые до бесконечности.

Пожелав изобразить эту ситуацию на рисунке, мы уже не сможем ограничиться двумя осями, придется прибегнуть к трехмерному изображению. Иконические знаки, комбинируясь в семы и

порождая фотограммы (линия синхронии) открывают одновременно некое глубинное измерение

(диахрония), представляющее собой часть общего движения внутри кадра; и эти движения, сочетаясь диахронически, порождают еще один план, перпендикулярный предыдущему и выра-

жающий цельность значащего жеста.

I.8.

Каков смысл тройного членения в кино?

Уровни артикуляции вводятся в код, чтобы иметь возможность передать максимум возможных

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки