Читаем Lost structure полностью

более сложные семы, например, "офицер третьей ступени = капитан"

в) внутри кода "воинские звания офицеров" звездочки являются смыслоразличительными единицами

(фигурами) без собственного означаемого В разных сочетаниях между собой они образуют знаки типа

"офицер третьей ступени соответствующего уровня", тогда как кайма, белое поле или их отсутствие суть

семы с нулевым означающим, благодаря которым различают -ся три уровня "младшие, старшие офицеры и

генералы" и знак, образованный комбинацией звездочек, обретает свой окончательный смысл внутри

соответствующей семы Но в этом случае мы имеем дело с комбинацией кода без артикуляции, представленного семами с нулевым означающим, с кодом, обладающим двойным членением (звездочки), или же введением в код с двойным членением семы с нулевым означающим

Все эти варианты перечислены здесь только для того, чтобы показать, насколько проблематично

определение уровней членения в разных кодах из общих посылок без детализации конкретных

обстоятельств. Не следует поэтому слишком усердствовать, закрепляя за каким-то кодом неизменное число

членений. В зависимости от точки зрения единица первого членения может стать единицей второго и

наоборот

II. Коды: анализ и синтез

II.1.

После того как мы решили, что коды обладают самыми разными типами артикуляции и что, стало

быть, не следует слепо веровать в то, что все коды строятся по типу словесного языка, мы должны

также вспомнить о том, что часто при артикуляции кода его смыслоразличительными единицами

www.koob.ru

становятся синтагмы другого, более аналитичного кода, или напротив, то, что в одном коде

считается синтагмой, пределом его комбинаторных возможностей, в другом, более син-

тетичном коде окажется единицей смыслоразличения.

Мы рассматривали сходную ситуацию на примере флажковой сигнализации. В языке последними

неразложимыми далее единицами считаются фонемы, но код флажковой сигнализации

предусматривает единицы более мелкие в сравнении с фонемами (положение правой и левой рук), различные комбинации которых образуют синтагмы, предельные для данного кода, и которые

практически соответствуют,

153

даже если они соотносятся не с фонемами, а с буквами алфавита, исходным фигурам языкового

кода

Напротив, коды повествовательных ходов 31 предполагают наличие больших синтагматических

цепей типа "герой покидает дом и встречает противника", которые внутри повествовательного

кода играют роль смыслоразличителей, но внутри кода лингвистического представляют собой

синтагмы

Из этого следует, что не только фигуры, но и семы могут выступать в качестве

смыслоразличителей, а также что можно вполне не принимать в расчет, раскладываются ли те или

иные семы на знаки и фигуры, если последние принадлежат иному, более аналитическому коду

Итак, вопрос об уровне вычленения единиц смыслоразличения разрешается внутри того или иного

кода, возможное дальнейшее членение этих единиц — это уже вопрос другой, более

аналитической кодификации Так, синтагма "герой покидает дом и встречается с противником"

выделяется повествовательным кодом в качестве сложной единицы значения и при этом не

спрашивается о том 1) в каком языке существует текст и 2) какие риторико-стилистические

приемы для него характерны

II.2.

К примеру, в "Обрученных" встреча Дона Аббондио с грабителями безусловно составляет

кодифицированный повествовательный ход 32, но на уровне сюжетосложения совершенно

неважно, описывается ли она с блеском и обилием деталей именно так, как это сделано у

Мандзони, или она обрисовывается в нескольких словах Другими словами, мандзониевская

история на уровне нарративного кода вполне адекватно может быть передана каким-нибудь

комиксом, и этот факт уже имеет место "Обрученные" — это весьма объемистое произведение, ставшее таким именно благодаря своей сложной организации, благодаря тому что как системное

целое оно включает в себя множество подсистем, среди которых организация сюжета и представ -

ляющий ее код не более чем один элемент внутри сложной и большой

31 См. прим. 81 к разд. А

32 В настоящее время общепризнано, что кодификация повествовательных ходов легче осуществляется в

случае несложных повествований типа сказки или стереотипизированной продукции массового потребления, но прав В Я Пропп, который подчеркивал, что исследование тогда может считаться плодотворным, когда его

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки