Лоскутное одеяло

Мне сорок лет. И этот длинный срок
Я прожил во дворце у фараона.
Как я попал сюда? – Во время оно
Приказ, как злой, бесчеловечный рок,

Пришел: казнить детей в моем народе.
Меня ж спасли. Дочь фараона, вроде…
На новых сорок лет я ухожу туда,
Где камни и песок раскалены от зноя,

Где горы поднимаются стеною,
А главное сокровище – вода.
Там ум от суеты опустошится
И с Богом разговаривать решится.

Машина стоит в гараже

Машина стоит в гараже. На ней никуда не выезжают: ни за покупками, ни на работу, ни за город – на отдых. Но в нее регулярно заливают бензин и заводят мотор. Не двигаясь с места, машина тарахтит на нейтральной скорости, пока в баке опять не станет пусто. Время от времени машине меняют масло, свечи, лампочки фар. Она методично сжигает заливаемое топливо, но так никуда и не движется. Это – образ бесполезной и бесцельной жизни. Человек ест и пьет, снашивает одежду, поглощает лекарства, но никакой полезной нагрузки не имеет. Не милиция и не скорая помощь, не такси и не почтовый курьер. Так, машина, стоящая в гараже, коптильщик неба, специалист по загрязнению атмосферы.

Я так жить не хочу.

Сядь на меня, как на ослика. Как тогда, помнишь? Дай моей спине почувствовать благословенную тяжесть.

Я буду брести и смотреть под ноги. Ты будешь смотреть вдаль и направлять движение, похлопывая меня по боку. Для любого живого существа это лучший жребий.

Дороги

Две наши главные беды назвал по имени Николай Васильевич. Это дороги и (скажем мягче) человеческий фактор. Спорить с этим может только тот, кто не общался с людьми и никуда не ездил. Если бы эту формулу не вывел Гоголь, ее вывел бы кто угодно, столь она очевидна. Но оставался бы риск, что к голосу простого человека, а не классика, прислушались бы меньше.

Наши дороги плохи в сравнении не с тропами Афганистана, а, конечно, с автобанами Запада. И этот разрыв возник вовсе не в новейшее время. Уже за два столетия до Рождества Спасителя сеть дорог общей протяженностью в 80 тыс. км (!) опоясывала Средиземноморье. Это были хорошие дороги. В их основании лежали подушки из камней и цемента. Затем шел гравий или щебень, и затем – большие плиты. По бокам дороги шли кюветы для стока воды. На любой, самой скромной повозке за день можно было, не напрягаясь, одолеть 30-35 км пути в любую сторону империи.

Фундаментальный подход к дорожному строительству, как я понимаю, на Западе у людей в крови, и хвалить их за это (а нас – ругать) глупо. Эта дотошность и основательность не воспитывается за время жизни одного-двух поколений, и каждый культурный регион несет в своих генах нечто особенное и труднопо-вторимое.

Но дороги – это не морщины. Они не возникают сами, когда захотят. Они – плод тяжелых и планомерных усилий. Они куда-то ведут. Те, римские, вели в столицу. «Все дороги ведут в Рим». Эта тяжелая и, однако, крылатая фраза прилетела в наш язык из латинского вместе со стаей себе подобных: «Жребий брошен», «Ни дня без строчки», «Деньги не пахнут»… Как реки стекаются в море, так дороги вели в Вечный город.

В нем было все для всех. Для разношерстного сброда там – «социалка» в виде хлеба и зрелищ. Там чувство улья и льстящее всем – и патрициям, и попрошайкам – ощущение себя находящимся в центре мира. Там – возможность не работать и бродить в толпе, выискивая случай для наживы, приключения или запретного удовольствия. Для любителей старины – великолепные развалины. Для честолюбцев – карьерный рост. Для верующих – храмы. Вокруг Рима действительно все копошилось столетиями. Опасный по ночам и грязный на окраинах, смешавший в коктейль вонь трущоб и изысканное богатство, он и сейчас угадывается в облике большинства столиц. Его бесплатным обедам и дешевому жилью подражают все империи и все социальные реформаторы. Может показаться, что из понятия исторического и географического Рим превратился в понятие мистическое, и его матрица движется туда и сюда, как облако радиоактивной пыли, как легендарный Вечный жид по миру или «призрак коммунизма» по Европе.

Я не хочу, чтобы меня в одном из ручейков неумолимо сносило в это виртуальное водохранилище. Я хочу думать и сознательно выпрыгивать из воды против течения, как те рыбы, что идут на нерест и на смерть одновременно. Путь продолжается. Ты движешься даже когда сидишь в кинотеатре или лежишь на пляже. Вопрос: куда?

Продолжаем думать.

Большинство нынешних дорог в Рим реальный не ведут. Многие дороги не догадываются о его существовании, а многие сознательно Рим огибают и оставляют в стороне. Но теперь не только Средиземноморье опоясалось ремнями путей сообщений. Ими опоясался весь мир.