Лорна Дун

Я так и сделал. Зная, что долины по-прежнему затоп­лены, я решил двинуться той дорогой, что проходила че­рез холмы. Выйдя из дома и пройдя вниз по течению Линна, я нашел отмель и заставил коня переплыть это место (здесь иногда можно вообще перейти на другой берег пешком). Я увидел, что все долины, уходящие вглубь материка, превратились в русла широких рек, а по правую руку от края и до края, насколько хватало глаз, ревело и бушевало море. Я стал спускаться с холмок в направлении Линмута, и тут вдруг на меня напал ве­ликий страх: мне показалось, что мое путешествие было напрасным. Линн ревел и пенился, ломая о скалы вековые стволы, а деревянный пешеходный мостик был уже давно снесен. Те, кого я искал, были наверняка на той стороне взбесившейся реки.

Пройдя берегом бурного потока, я вышел на песчаный пляж и вдруг — о счастье! — на другой стороне реки я увидел какого-то человека, и хотя он наверняка не понял ничего из того, что я ему кричал, — ревущая река заглу­шала каждое слово,— но я все же дал ему понять, что хо­чу переправиться на ту сторону. Он позвал на помощь другого человека и с его помощью столкнул в воду лод­ку, затем они вышли далеко в море, обогнули устье взбешенной реки и причалили на моей стороне.

Тот, другой, представился сержантом Блоксемом, стар­шим помощником мастера Стикльза. После того, как я объяснил, в чем дело, он вернулся назад и привел с собой своих товарищей — при оружии, но без лошадей, потому что лошадей они вынуждены были оставить на месте. Все­го собралось четыре человека, что, конечно, было не так уж много, но и то, слава Богу, хоть какая-то помощь. За­ручившись поддержкой мужественных парней, я заторо­пился обратно, а ополченцы двинулись пешком, но не той же дорогой, а вверх по течению Линна и перешли реку вброд напротив вересковой пустоши.

Парни сделали большой круг, поэтому я прибыл в Плаверз-Барроуз на два часа раньше них. Они же подня­ли на холме флаг, просигналив двум своим часовым, которые вскоре прибыли и присоединились к ним, и, таким образом, под ружьем оказалось уже шесть человек.

Хорошо, что я вернулся быстро, как только мог, пото­му что, когда я вошел в дом, там царили великое смяте­ние и всеобщий страх. Я спросил, что случилось, и Лорна, сохранившая хладнокровие больше других, ответила, что по всем виновата она одна.

Вот что она рассказала. Вечером она сошла по косо­гору в сад, чтобы посмотреть, как распускаются ее гиа­цинты. Линн кипел и пенился, заливая берега. Лорна шла близко к кромке воды, как вдруг с другой стороны грянул выстрел. Пуля впилась в мягкую землю прямо у ног Лорны. Лорна в страхе упала на траву, не в силах крикнуть или пошевелиться, и тогда из-за кустов вышел Карвер Дун и сказал низким голосом — спокойно и самоуверенно:

— На этот раз я промахнулся — намеренно и по своей воле, потому что так мне было нужно. Но если ты завтра не вернешься в долину, помни: смерть твоя — здесь, ви­дишь, вот здесь, и она тебя уже заждалась.

И он указал на ствол карабина, а затем повернулся и пошел прочь, ни разу не обернувшись.

Ну что ж, подумал я, выслушав рассказ Лорны, зна­чит, война объявлена.

И мы стали готовиться к ночной атаке, выставив для нашего маленького, но прожорливого гарнизона свинину, ветчину и баранину, а также выкатив из погреба бочонок сидра.

Перед тем, как девушки ушли спать, Лорна пришла к матушке и стала просить, чтобы мы разрешили ей вернуть­ся в Долину Дунов.

— Девочка моя, разве тебе у нас плохо? — спросила матушка с великой нежностью, потому что давно уже ста­ла относиться к Лорне, как к собственной дочери,

— Ах нет, что вы, мистрисс Ридд, что вы! Я в жизни не знала такого мира, и покоя, и такой доброты, пока не оказалась у вас. И я не могу ответить вам черной неблаго­дарностью, ввергая вас в пучину бед. Позвольте мне уй­ти: вы не должны платить столь высокую цену за мое счастье.

— Деточка моя дорогая, мы ничего не платим,— воз­разила матушка, — Да, нам нынче грозит опасность, но, поверь, не только из-за тебя. Спроси у Джона, он тебе скажет. Он у меня великий политик, а это дело и есть са­мая настоящая политика.

Лорна пришла ко мне, и я прочел в ее взгляде тысячу вопросов. Я не стал отвечать ни на один, заметив лишь, что если атака состоится, то атаковать нас будут вовсе не из-за нее, и что если ночью она услышит шум, пусть укроется с головой, закроет свои прекрасные глазки и по­старается уснуть.

— А разве нельзя избежать сражения? — спросила Лорна.

— Полагаю, никакого сражения не будет, - ответил я,— но если мои расчеты не оправдаются, что ж, будем драться.

— Хочешь, я тебе скажу, Джон, что я обо всем этом думаю? Хоть, впрочем, это всего лишь мои фантазии, так что, может, не стоит мне...

— Нет, отчего же, дорогая, я выслушаю тебя с инте­ресом: ведь ты читаешь Дунов, как открытую книгу.

— Тогда подумай вот о чем. Ты знаешь, вода в реках поднялась нынче выше обычного. Долина Дунов сейчас наверняка затоплена, и все дома оказались в воде. По­нимаешь, к чему я клоню?