Лорна Дун

Наконец, чувствуя, что деньги мои подходят к концу, а помощи ждать неоткуда, я решил, не тратя больше времени на мелкую чиновничью мошкару, обратиться непосредст­венно к судьям и настоять на том, чтобы они либо сняли с меня допрос, либо отпустили восвояси. (Должен пояснить вам, любезные читатели, что на следующий день после того, как я прибыл в Лондон, я подписал в присутствии нотариуса бумагу, где обязался в любое время и по первому требованию суда дать интересующие его показания.)

В тот день, когда в Линкольнз-Инн [35] должны были обезглавить лорда Рассела, толпы народа двинулись посмотреть на это кровавое зрелище, а я отправился в Вестмин­стер. Во дворце никого не было. Я постучал подряд в три двери, за которыми в иные времена кишмя кишели чиновиики и ходатаи неустанно сновали взад и вперед, но мне никто не ответил. Я бы еще долго блуждал по обезлюдевшим коридорам, но какой-то старик-служитель сказал мне, что судейских нынче нет и не будет, потому что все отпра­вились в Линкольнз-Инн.

Однако через несколько дней мне повезло несколько больше, потому что на этот раз чиновничья братия сидела на своих обычных местах. Но и на этот раз мне пришлось просидеть в приемной около двух часов, прежде чем из канцелярии не вышел какой-то важный господин и не осведомился, по какому делу я пришел. Я объяснил, что мне нужно к главному судье его величества. Тогда господин ввел меня в комнату и приказал младшему клерку разо­браться со мной. Младший клерк разбираться не стал, а отправил меня к просто клерку, а просто клерку, видимо, тоже было недосуг, и он молча ткнул пальцем в сторону старшего клерка.

Представ пред ясные очи старшего клерка, я с любопытством подумал, в какую же сторону ткнет его указующий перст, но он, на мое счастье, оказался человеком без фан­тазий, и поэтому сразу приступил к делу.

Вникнув в мое повествование, он глубоко вздохнул и нахмурился так, словно я его чем-то жестоко обидел.

— Итак, Джон Ридд,— спросил он строго,— как я понимаю, ты хочешь встретиться с лордом главным судьей, именно с главным и никаким иным?

- Да, сэр, я желаю этого уже более двух месяцев.

- Что ж, будь по-твоему. Но помни: ни слова о том, что тебе пришлось здесь так долго задержаться, иначе у те­бя будут большие неприятности.

— Неприятности? — удивился я.— За то, что я проторчал здесь столько времени и против своей воли?

Старший клерк не удостоил меня ответом. Он провел меня через короткий коридор к дверям, прикрытым портьера­ми, и шепнул мне на ухо: Когда лорд главный судья подвергнет тебя пере­крестному допросу, не мычи, не мямли, а отвечай ему громко, внятно, правдиво — как на духу. И не вздумай путаться в показаниях. Судей будет трое. На тех, что по кра­ям, не обращай внимания, а вот с тем, что посередине, дер­жи ухо востро и не вынуждай его дважды задавать свой вопрос.

Я поблагодарил чиновника за совет. Он приподнял портьеру, втолкнул меня в комнату и бесшумно закрыл за мной дверь.

Глава 17 Лорд главный судья

Комната, в которой я очутился, была не сказать, что­бы большой, но потолки в ней были довольно высокие. В комнате сидели трое судейских, одетые в меха, и на го­ловах у них красовались громадные седые парики. Одна­ко вместо того чтобы заниматься извечной писаниной, судейские оживленно переговаривались между собой и звонко смеялись, и тот, что сидел посередине, похоже, был душой всей компании: когда я вошел, он рассказывал что-то такое, от чего остальные надрывали животики, задирая ноги чуть ли не к потолку. Из-за париков трудно было угадать возраст почтенных господ, но, судя по голосу, са­мым молодым из них был тот, кто выкладывал веселую историю, и он-то и был здесь главным.

Я было собрался представиться им, но лорд главный судья, опередив меня, громко спросил:

— Ты ко мне? Кто ты?

- Меня зовут Джон Ридд, ваша милость,— таким же громким голосом ответил я.— Я живу в Орском приходе в графстве Сомерсет. Я прибыл в Лондон более двух месяцев назад с королевским гонцом по имени Джереми Стикльз. Мне было велено неотлучно находиться здесь и быть готовым в любой момент дать показания по делу мне не известному, но касающемуся покоя и благоденствия нашего всемилостивейшего короля Я уже трижды видел его на здешних улицах, но он ничего не сообщил мне о своем покое и благоденствии. Ежедневно, кроме воскресений, я прихожу в Вестминстерский дворец, но никому до меня дела нет. Ныне, представ перед вашей милостью, я прошу отпустить меня домой.