Лорна Дун

Ребро мое, Боже! Схватив Карвера за руки, я медлен­но разъял его страшные объятья, а потом схватил за глотку. В обычной борьбе это запрещено, но о правилах пришлось забыть, потому что Карвер сам было потянулся к моей глотке, и тут уж, как говорится, стало не до шуток. Тщетно он дергался, напрягался, извивался и корчился, тщетно бил меня окровавленными кулаками по лицу, тщетно бросался на меня всем телом, скрежеща зубами. Не выдержав всей моей мощи, обрушенной на него,— Господь в тот день был на моей стороне — он уже через две минуты подчинился моей воле, и его глаза, ненавидящие глаза, полезли из орбит.

— Я не причиню тебе зла! — воскликнул я, невольно повторив его же недавние слова.— Карвер Дун, моя взяла. Признай поражение и поблагодари Бога, что остался жив. Признай — и я отпущу тебя на все четыре стороны. Иди и кайся, если осталась в тебе хоть капля души!

Но было уже поздно. Слишком поздно. Черная топь схватила его за ноги. Сцепившись в смертельном объятии, мы оба, к нашему ужасу, не обратили внимания, на чем стоим. Я сам едва успел выскочить на твердый берег, ког­да Карвер начал погружаться в зловонную бездну. Он вскинул бороду, простер руки, и взгляд его нельзя было передать словами. Я смотрел на его гибель, не двигаясь с места: после всего, что я пережил за день, силы вне­запно оставили меня, и я, едва волоча ноги, пошел прочь от проклятого места, меж тем как Карвер, стиснутый врагом посильней меня, медленно погрузился в трясину за моей спиной.

Глава 59 Лорна возвращается к жизни

Когда Энси вернулся ко мне с колокольчиками, только свежее черное пятно на поверхности мерзкой жижи напо­минало о его отце.

Изнывая от боли — телесной и нравственной, — сгорая от стыда за пережитый страх, я с трудом взобрался на Кикумса и взглянул сверху вниз на Энси.

«Неужели этот живой, очаровательный мальчуган вырастет и станет таким, как его жестокий отец? — подумал я.— Неужели и ему выпадет на долю насильственная смерть?»

В этот момент мальчик поднял головку, словно го­воря:

«Нет, конечно же, нет».

Но вслух он сказал:

— Дон, — он никак не мог выговорить «Джон», — Дон, как хорошо, что этот гадкий дурной человек ушел отсюда. Веди меня домой, Дон, веди домой!

«Даже собственное дитя отвергло его»,— подумал я и содрогнулся при этой мысли.

Я не мог оставить Энси одного у трясины до той поры, пока кто-нибудь из наших не придет за ним, и не мог из-за раны посадить его перед собой на коня. Я потерял много крови, голова кружилась, и слабость в теле была такая, что даже Энси, бодро шагавший рядом с Кикумсом, мог бы побороть меня сейчас одной левой. У коня моего, к счастью, тоже был необыкновенный упадок сил, и он не вытряс из меня душу по дороге, потому что двигался мелким шагом кротко, как овечка. Когда мы подъехали в ферме, все поплыло у меня перед глазами, и мне показа­лось, что голоса людей, выбежавших мне навстречу, доно­сятся откуда-то издалека.

Ни о чем я не думал тогда — только о смерти Лорны.

Когда Кикумс подошел к конюшне, я буквально сва­лился с него на землю, и Джон Фрай, с удивлением взгля­нув на меня, взял Кикумса под уздцы и повел его внутрь.

Женщины выбежали на крыльцо.

Кое-как дотащился я до дома, и матушка, заставив меня опереться о нее, с трудом ввела меня в комнату.

— Я убил его,— еле ворочая языком, сказал я,— так же, как он убил Лорну. Дай мне взглянуть на мою жену, матушка. Хотя бы и мертвая, она все равно моя.

— Вам не следует к ней ходить, дорогой Джон,— сказала Рут Хакабак, выступая вперед, потому что ни у кого на присутствовавших не хватило смелости перечить мне в ту минуту.— С ней Анни, Джон.

— Что она там делает? Позвольте мне взглянуть на свою покойную жену, а потом и самому умереть.

Женщины, пошептавшись, отступили назад; кое-кто, не выдержав, всхлипнул, потому что на меня в ту минуту было страшно смотреть. Одна лишь Рут осталась около меня. Опустив глаза, вот-вот готовая разрыдаться, она, переборов себя, вложила свою крохотную ручку в мою трясущуюся ладонь, а другой, коснувшись моего разорван­ного жилета, чуть слышно прошептала:

— Джон, она не мертва. Она еще вполне может вы­жить. Но сейчас вы не должны ее видеть.

- Есть хоть какая-нибудь надежда для нее? Для нее а, значит, для меня?

— Только Богу это ведомо, дорогой Джон. Однако сей­час один ваш вид убьет ее. Ступайте и попросите, чтобы вас перевязали.

Я подчинился Рут, как маленький ребенок, повторяя по дороге:

— Будьте благословенны, Рут, за все добро, что вы ныне творите!

Тысячу раз должен был я благословить Рут в те мину­ты, потому что, как я узнал впоследствии, если бы не она, Лорна сразу же скончалась бы на месте. Мне рассказали, после того, как я покинул Лорну, переложив ее на руки матушки, Рут решительно и твердо взяла дело в свои руки.