Лорна Дун

Кикумс так бодро понес меня вперед, что уже к девя­ти часам я был у Анни. Она встретила меня на пороге дома.

 — Ну, сестренка, как к тебе относится Том? — первым делом спросил я, обнимая Анни.

- И ты еще спрашиваешь? - с мягким укором ото­звалась Анни, а потом вдруг улыбнулась и глаза ее засияли от счастья, — Том — самый добрый, самый... одним словом, самый лучший из всех мужчин. Не хмурься, Джон, не строй из себя ревнивца. Всяк из вас хорош по-своему, но у моего мужа есть особый дар: благородство характера.

Сказав это, она взглянула на меня с видом человека, открывшего нечто чрезвычайное, дотоле ему совершении неизвестное.

— Чертовски рад слышать это, — сказал я. — Сделай так, чтобы он никогда не опускался ниже нынешнего уровня и не давай ему ни капли виски.

— Да-да, конечно, братец, — торопливо промолвила Анни, явно не желая говорить на эту тему. — А как там Лиззи? Кажется, сто лет прошло с той поры, как мы виделись с тобой в последний раз, и за это, полагаю, нужно благодарить твою Лорну.

— Можешь благодарить ее за то, что видишься со мной теперь, — с досадой сказал и я, видя, что по лицу Анни пробежало облачко тревоги, добавил: — Можешь также благодарить и самое себя, потому что я знаю, какая ты у меня добрая, и потому только с тобой я могу говорить о Лорне. Все женщины в нашем доме с ума посходили. Даже матушка относится ко мне совершенно постыдно. А что касается Лиззи...

Здесь я остановился, подыскивая какое-нибудь выражение, достаточно сильное, однако, не настолько, чтобы оскорбить слух Анни.

— Ты хочешь сказать, что Лорна уехала от вас? - с великим изумлением спросила Анни.

— Уехала? Не то слово: я вообще больше никогда не увижу ее.

Видя, в каком я состоянии, Анни ввела меня в дом, и мы уединились в комнате, где нам никто не мог помешать. Я огляделся вокруг, и как ни был я расстроен, я не мог не заметить, с каким отменным вкусом построен и обставлен дом. Мы, эксмурцы, народ простой: было бы тепло да сытно, а там хоть трава не расти. Сквайр Фаггус, напротив, умел ценить красоту, ибо повидал мир и побывал в кругу сильных мира сего. Умница, золотые ру­ки, он был на голову выше своих соседей, и это, собственно, в свое время чуть было и не разорило его. Тогда же он позаботился о том, чтобы все лошади его арендаторов были подкованы, и это мгновенно вызвало всеобщую зависть. Пошли сплетни, пересуды, ему начали ставить палки в колеса, и пришлось бедному Тому искать простора для своих талантов на большой дороге. Зато теперь дела его двинулись резко в гору, — его лошадки гарцевали по всему Лондону, — и вчерашнее злоречие, побежденное его удачливостью, пело ему сегодня восторженные гимны на всех перекрестках.

 - Господи! — воскликнул я в восхищении, забывая на минуту о своих горестях. — Ничего подобного нет у нас на Плаверз-Барроуз, да и у дядюшки Бена в Далвертоне — тоже. Надеюсь, Анни, все это приобретено честным трудом? — неуклюже пошутил я, стараясь хоть как-нибудь развеять одолевшую меня тоску.

- Разве усидела бы я на этом стуле, не будь он моим собственным? — ответила Анни, покраснев, но не обидевшись на меня, потому что она прекрасно поняла мое состояние. — Но что случилось, Джон? И щеки у тебя ввалились, и сам ты на себя не похож. Нет, кажется, мне действительно придется вернуться домой, если женщины обращаются с моим братом так дурно. Мы всегда держались вместе, Джон, и ты знаешь, так оно всегда и будет.

— Милая моя сестренка, — с чувством промолвил я, и ком подкатил у меня к горлу, — никто не понимает меня так, как ты. Лорна сделала для меня так много, а другие...

- Как? А матушка? Джон, неужели матушка для те­бя это — «другие»?

- Нет-нет, конечно же, нет, но, понимаешь, матушка смотрит на меня как на часть самой себя и считает, что умом и сердцем я всегда обязан следовать за ней, а своих помыслов и забот у меня нет и быть не должно.

Что и говорить, в тот день я наворчался всласть, а когда на душе стало чуть легче, я рассказал Анни во всех известных мне подробностях, как от нас уехала Лорна.

- Нет, не увидеть мне ее больше,— горестно повто­рил я, заканчивая свою историю.

 - Не говори так,— сказала Анни,— все у тебя будет хорошо, и Лорна от тебя не откажется. Поверь мне, это не пустые слова: я женщина и я знаю, что говорю.

- Так что мне теперь делать? — спросил я.

- Об этом я посоветуюсь с моим дорогим Томом,— ответила Анни, к моему удивлению и прискорбию.

Что же, ее дорогой Том знал мир, особенно его теневую часть, но все же мне не улыбалось действовать в отношении леди Лорны Дугал сообразно тому, какое реше­ние примет мастер Фаггус. Однако я не стал огорчать Анни и выкладывать ей все, что думаю о ее муженьке, и когда пришло время обеда, печальная моя история была пересказана хозяину дома.

Рассказ мой, увы, не вызвал у Тома должного сочувствия, но лишь послужил поводом лишний раз показать нам, ничтожным людишкам, что его, Тома, не смутишь им при каких обстоятельствах.