Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Люблю едва ли не с колыбели, – прошептала она, затенив глаза длинными ресницами. – Еще в Веардруне он всегда был мне добрым другом, хотя он уже был юношей, а я – малым ребенком. Верите ли, ваша светлость, но я даже переезд в Локсли после падения Веардруна восприняла как благо, потому что в Локсли был лорд Уильям! А когда он женился, я всю ночь прорыдала. Я ведь тоже просила его не жениться, а подождать, пока я вырасту. А он, подхватив меня на руки, слушал мои слова так, словно они явились для него откровением. Потом расхохотался, поцеловал в лоб и сказал, что я и думать о нем забуду, когда вырасту. И вот я выросла, но не забыла о нем ни в малости! Но он все равно видит во мне прежнюю маленькую девочку и лишь отшучивается, когда я прошу его приезжать к нам в Маласэт чаще. Да еще отец! – и Тиль досадливо поморщилась. – Хвала Господу, что из-за своей неуемной гордости он не видит для меня подходящего жениха и до сих пор не выдал замуж! Но если бы Вилл… Если бы лорд Уильям однажды позвал меня с собой, я пошла бы за ним на край света, забыв обо всех предостережениях отца, не испугавшись его гнева.

– А сэр Эдрик разгневался бы? – с улыбкой спросила Марианна.

– Еще как! – рассмеялась Тиль. – Для него давно уже не тайна мои чувства к лорду Уильяму. Отец только и твердит мне, чтобы я держалась от Вилла подальше. Я очень люблю отца и глубоко почитаю его, но одно слово Вилла… – и Тиль глубоко вздохнула так обреченно и безнадежно, что стало понятно: она уже и сама не верит, что однажды услышит это слово.

Марианна крепко обняла девушку, заставила Тиль посмотреть ей в глаза и сказала:

– Любовь ничего не стоит без надежды, малышка! Просто люби и верь, что придет час и твоя любовь обязательно найдет отклик в его сердце. Вилл стоит такой преданной любви, и ты достойна стать его подругой!

– Благодарю вас, миледи Марианна! – с жаром прошептала в ответ Тиль, и ее глаза радостно засияли. – Вы передадите лорду Уильяму привет от меня?

– Передам, Тиль, – улыбнулась Марианна, поцеловав девушку в зарумянившуюся щеку.

Тиль по привычке опасливо глянула на отца, но никто из мужчин за столом не смотрел в их сторону. Они были поглощены разговором, который Эдрик завел, едва дочь и Марианна оставили их.

– Не знаю, должно ли благородство иметь пределы! – говорил Эдрик, выражая одолевавшие его сомнения. – Раньше я был убежден в том, что нет, а сейчас пришел к выводу, что любое свойство все-таки необходимо ограничивать разумными пределами. Когда ходили слухи о его исчезновении, я, как и все, был уверен, что ты убил его. И я счел, что ты был вправе сделать это и сделал, не поступившись требованиями благородства, ничем не запятнав свою честь.

– Решил, что я убил его в поединке? – усмехнулся Робин.

– Разумеется! Мысль о том, что ты просто убил его, как собаку, не позволив ему даже взять в руки оружие, мне и в голову не приходила. Хотя говорили и так, и те, кто это говорил, все равно были на твоей стороне. Никто и никогда не знал за ним добрых дел! И я не понимаю, что ты в нем разглядел такого, что удержало твой меч от справедливого возмездия…

Забыв о жареном мясе, которое остывало на широком ломте хлеба, Эдрик вопросительно и довольно сурово посмотрел на Робина. Тот пожал плечами в знак того, что не хочет продолжать разговор, заведенный наставником. Не дождавшись от Робина другого ответа, Эдрик перевел взгляд на Джона.

– А ты что скажешь, Джон?

Услышав вопрос Эдрика, Джон посмотрел на Робина, лицо которого хранило невозмутимое выражение человека, полностью уверенного в своей правоте.

– А что мне сказать? – хмыкнул Джон. – Пусть я покажусь тебе сейчас нелояльным, Робин, но я полностью согласен с сэром Эдриком, за одним исключением. Устраивать поединок – это чистой воды блажь. Я бы его порубил на части, не дав и дотянуться до меча!

– Да уж! Кого я спросил? Дикого скандинава, чья кровь и в малости не остыла даже в нескольких поколениях! – с досадой воскликнул Эдрик, получив от Джона поддержку, но слишком чрезмерную, на его взгляд.

Робин лишь рассмеялся и поднес к губам кубок с вином.

– Вилл тоже с тобой согласился? – не отступал Эдрик.

Робин глубоко вздохнул, сделал глоток и поставил кубок на стол с легким стуком, который свидетельствовал о том, что допрос Эдрика начинает его раздражать.

– Полагаю, что нет, – кратко ответил он.

– Редкий случай, когда я займу сторону твоего брата, который оказался настолько невежлив, что даже не принял мое приглашение на сегодняшний обед! – с иронией сказал Эдрик.

– Судя по тому, что ты сам забыл о еде, ты действительно встал на сторону Вилла! – с не меньшей иронией отозвался Робин.

Заметив, что Джон, занятый обедом, и Эдрик, вернувшийся к еде после напоминания Робина, все равно поглядывают на него, Робин устало, но твердо сказал:

– Да, я поехал с единственной целью – убить его. И никаких поединков с ним я не собирался устраивать. Не обессудь, мой строгий в вопросах чести Эдрик! Но рассказ Вилла о том, как он повел себя в Ноттингеме, привел меня к решению сначала посмотреть на того, кого я в душе давно приговорил к смерти.